Газета «Вечный Зов»
электронная версия газеты
Начало
Карта сайта
Контакты
Архив

Номера газет:
2020 год
2019 год
2018 год
2017 год
2016 год
2015 год
2014 год
2013 год
2012 год
2011 год
2010 год
2009 год
2008 год
2007 год
2006 год
2005 год
2004 год
2003 год
2002 год
2001 год
Пожертвование в пользу Фонда Альфа и Омега
Отзывы о газете

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Ну, вот я понял, что грешный и падший — а что дальше?


МЫ В ЦЕРКВИ МНОГО ЛЕТ и осознаём свою греховность и падшую природу — что с этим делать, как сформировать здоровую самооценку, полезно ли считать себя хуже всех и чем поможет Священное Писание — об этом наш разговор с протоиереем Константином Пархоменко, редактором сайта «Азбука веры», и его супругой, психологом Елизаветой Пархоменко.



В Церкви человек находит целое направление:
он грешник, раб и червь


ЕЛИЗАВЕТА Пархоменко
ЕЛИЗАВЕТА Пархоменко
— Начиная разговор, хотелось бы первым делом услышать от психолога, что такое «здоровая самооценка»?

Елизавета Пархоменко: Мне кажется, мнение психолога не будет сильно отличаться от мнения пастыря. Если в двух словах, то самооценка — это то, как я воспринимаю себя. Однако нельзя относиться каким-то образом к себе в отрыве от других людей и от всего мира. То, как я отношусь к себе, связано с тем, как я отношусь к ближним и дальним людям, как я их оцениваю и как выстраиваю взаимоотношения с ними. Поэтому говорить отдельно о самооценке как таковой не совсем правильно.

Себя можно воспринимать, в том числе и в отношениях с Богом — это крайне важно для верующего человека. Тем более, что Бог — для нас родительская фигура. И это непосредственно связано с самооценкой, с восприятием себя в мире. Всё это — важная часть нас, которая закладывается в детстве. И то, как человек себя воспринимал и формировался в отношениях с родителями, будет очень сильно влиять на то, как он видит себя в отношениях с Богом и что в дальнейшем выберет в религии — сознательное бегство от мира или созидание чего-то доброго в окружающей действительности.

Когда приходят люди на консультацию, это становится особенно очевидно: у человека как будто закрыты глаза на одну часть веры, а другое, то, что откликается в нём, можно сказать, в связи с его самооценкой, он охотно принимает.

Я не люблю, когда говорят про высокую или низкую самооценку. Для того, чтобы она была здоровой и адекватной, важно просто ощущать себя ценным. Это глубоко христианская мысль — человек ценен сам по себе.

Однако очень мало кто может сказать: «Я хороший просто потому, что я есть. Я живу и радуюсь, потому что для этого был создан Богом». Подобное чувство испытывают лишь единицы.

ПРОТОИЕРЕЙ Константин Пархоменко
ПРОТОИЕРЕЙ Константин Пархоменко
Для того, чтобы человек мог однажды это сказать, у него в детстве должна быть фигура взрослого, который и себя ценит, и целиком принимает малыша, который родился. По сути — это залог дальнейших нормальных отношений с миром и с самим собой. Но, к сожалению, такое восприятие себя встречается редко в нашем поколении, тех, кому сейчас от 35 до 45. Мы вырастаем часто с огромным чувством вины и стыда, — это то, с помощью чего нами управляли, причем невольно, ведь наши родители тоже имели не лучший опыт.

Обычно люди на консультациях говорят: «Я какой-то не такой и делаю всё неправильно, я должен стать другим, чтобы нравиться своим родителям». Человек с этим живет, вырастает, и это так глубоко и болезненно в нём укореняется, что потом он считает, будто заслуживает только наказания. Он приходит в Церковь и тут находит для себя целое направление, ворох молитв о том, что ты плохой, раб, червь, Господь тебя накажет.

На определённом этапе это полезно и необходимо, но со временем, когда происходит духовный рост, человек постепенно начинает переходить от положения раба к другим состояниям — наемника, а в итоге — сына. А многие в этом состоянии застревают, и тогда страдают окружающие, ведь если я — плохой, значит, и все вокруг — тоже плохие. Это закономерность. Низкая самооценка всегда связана с обесцениванием других людей, даже если внешне декларируется противоположное.

Ну, вот я поняла, что грешная, падшая — а что дальше?


СВЯЩЕННИК Константин Пархоменко с женой и детьми
СВЯЩЕННИК Константин Пархоменко с женой и детьми

— Отец Константин, а какие параллели с самооценкой можно привести из религиозного опыта?

Священник Константин Пархоменко: Вообще, надо отметить, что у нас в Православной Церкви очень сильно разработано монашеское направление духовности, которое подразумевает осознание себя как человека недостойного и грешного. Но это только одна сторона монеты. Самая правильная диалектика обозначена в оде Державина «Бог»: «Я царь — я раб — я червь — я Бог!» Это значит, что в человеке есть и низкое, и высокое. Так как наше богослужение и молитвы создавались монахами, вот эта негативная сторона «я раб — я червь» преобладает. И человек, который приходит в Церковь со своими комплексами и низкой самооценкой, получает этого с избытком.

Проблема в том, что у нас духовность мирян, мирских людей практически не развита. Как мы, например, не имеем стройного учения о браке христианском, — ну что могут по этому поводу сказать даже святые отцы, но монахи, аскеты, подвижники, которые реально не воспитывали детей? Так же не очень разработана система социального отношения человека к миру и к себе. Вот этого негативного аспекта много — «я плохой», а позитивного — «каким я должен быть, чтобы стать хорошим, что нужно делать», — этого недостаточно. Это мы можем почерпнуть в Евангелии, в Посланиях апостола Павла, в раннехристианской литературе, но не в монашеской, которая по преимуществу, повторю, сформировала нашу духовность.

И когда молодые люди приходят в церковь, сначала это их привлекает, а потом они же мне говорят: «Отец Константин, ну вот я понял, что грешный, падший, плохой и так далее. Ну а дальше что? Выход-то какой? Где тексты, где молитвы, в которых будет что-то позитивное утверждаться, что будет меня мотивировать к другой жизни?»

Я говорю: «Читайте Священное Писание, там всё есть». Потому что Священное Писание сформировалось до всей этой монашеской духовности, до негативного аспекта. Так что, действительно, человек может «застрять» в этом состоянии, осознавая себя «тварью дрожащей», и самооценка у него всегда будет низкой.

— Означает ли это, что самооценка у монашествующих и мирян должна быть разной?

Священник Константин Пархоменко: В идеале должно быть так: человек приходит в монашество от негатива, а потом достигает совершенно другой степени духовности. Почему монахи уходят от мира? Не потому, что они лучше, а потому, что считают себя хуже всего мира. Они уходят, молятся, каются в своих грехах, ищут связь с Богом и строят с Ним отношения. После этого монах возвращается в мир уже на новом витке и приносит что-то позитивное.

Как, скажем, отец Паисий Святогорец, который сначала лет тридцать был отшельником, и никто про него ничего не знал, затем он вернулся и вёл самую что ни на есть активную деятельность — окормлял мирян, тысячи и тысячи людей, строил монастыри и так далее. Призвания монаха и мирского человека — различны. Мирянин тем более должен занимать активную жизненную позицию.

Повторю: читайте Священное Писание и Послания апостола Павла. Всё это сформировалось в здоровых, так сказать, условиях, когда Христос приходит на землю и посылает Своих учеников, чтобы они мир меняли, преображали. Ведь никто не скажет, что апостол Павел не обладал активной жизненной позицией. Он знал языки, был блестяще образован. Я вспоминаю эпизод из Книги Деяний, как однажды саддукеи с ним поругались, после чего римский офицер пришёл арестовать апостола Павла и тот заговорил с ним на таком чистейшем правильном красивом греческом языке, что офицер в изумлении воскликнул: «Ты так говоришь по-гречески?!» То есть он думал, что это какие-то иудейские разборки, и вдруг он видит человека абсолютно интеллигентного, открытого.

Апостол Павел путешествовал, у него было много миссионерских приключений, часто грустных, часто интересных. И он был трезв в своей самооценке, у него она не была, как мы сейчас говорим, заниженной. Он сам говорил: «Я потрудился больше всех». Потому что апостол Павел принадлежал к той античной домонашеской традиции, где главным критерием считалось разумное отношение к себе. Не заниженное, а адекватное.

Когда ко мне приходят люди и говорят: «Батюшка, я делаю много хорошего, но в разных текстах всё время встречаю, что я “тварь падшая”, хуже меня никого нет — как с этим быть?», я обычно отвечаю: «Это такая ступенька, чтобы мы поняли свою слабость, свою зависимость от Бога. А теперь давайте посмотрим, что апостол Павел нам говорит: я потрудился больше всех. Так что если вы трудитесь — радуйтесь своим успехам!»

Читайте современных подвижников


ТАИНСТВО исповеди
ТАИНСТВО исповеди

Елизавета Пархоменко: Я бы хотела тут добавить вот что. Если вспоминать ранних святых отцов, то они говорили, что человек — это животное, которое призвано стать богом. Это высокая планка, но это и очень трезво. Потому что человек может двигаться как в одну сторону, так и в другую. Но, конечно, никто не говорит, что он — Бог с большой буквы.

А если посмотреть на древние религии, то там человек — либо воплощённое божество (вспомним императоров), либо разница между тем и этим миром такая колоссальная, что её никогда ни при каких обстоятельствах не преодолеть. То есть, по сути, их можно назвать религиями неадекватной самооценки. А вот христианство приносит нечто совершенно новое. «Возлюби ближнего как самого себя» — это же прямое указание на ценность себя самого как личности.

Христианство пришло, окунулось в ветхозаветный мир и начало постепенно свою работу с тем, что есть, с людьми, которые жили в тех жёстких условиях. Нужно понимать, что вся монашеская традиция — это всё-таки ещё и традиция той культуры, того времени. Даже в средние века люди ещё были другими, и христианство их понемногу меняло. Поэтому когда сейчас мы говорим, что какие-то молитвы нам не так уж и нравятся, не так уж и откликаются — так это как раз и есть результат той работы, которая проделана в том числе монашеством.

Пройдя этот долгий путь, мы снова можем вернуться к истокам. То же самое касается, например, практики частого Причастия. Иоанн Кронштадтский начал, а Шмеман, наверное, активнее всех стал возвращать это отношение к Евхаристии, которое было у ранних христиан. И мы сейчас говорим примерно о том же.

Священник Константин Пархоменко: Дело в том, что в средние века именно эта монашеская ориентация на то, чтобы человек осознал себя плохим, была очень важна. Потому что люди действительно часто несли на себе звериный образ. Люди и сейчас-то, если честно, не всегда соответствуют высокой планке, замыслу Божию о них. Но, тем не менее, мне кажется, что человек сегодня стал как-то порядочнее и нравственнее. Этичнее, чем был тысячу лет назад.

Я глубоко убеждён, что сейчас, в XXI веке, мы должны «переоткрыть» для себя христианство. Потому что в том формате, в котором оно ещё сто лет назад работало, сегодня оно уже пробуксовывает — не удовлетворяет людей активных и целеустремленных, которые хотят идти как воины Христовы в мир, чтобы нести что-то позитивное. У нас нет святоотеческих творений, которые мотивировали бы людей так действовать, так поступать. Что мы можем посоветовать?

Современных подвижников, начиная с отца Иоанна Кронштадтского, целый сонм новомучеников, которые занимали активную позицию, уже упомянутого нами преподобного Паисия Святогорца. Когда ко мне приходят люди и спрашивают, с чего начать свою христианскую жизнь, я предлагаю также почитать митрополита Антония Сурожского — вот у него есть позитивное измерение. И не советую начинать со святых отцов.

— Может быть, такая ситуация сложилась из-за того, что в своих молитвах люди передавали свой покаянный опыт, а то, что было, как вы говорите, позитивное — оставалось уже «за кадром»?

Священник Константин Пархоменко: Ну, вот я — человек активный. Говорю это адекватно, без похвальбы, во славу Божию, это Господь таким меня создал, и родители потрудились. Но когда я читаю покаянные молитвы — они меня не удовлетворяют. То есть я чувствую, что для меня лично — это фальшь. Вот это постоянное сравнение себя с прахом и пеплом, «яко свиния в калу лежу» — для меня это необъективно, я не считаю себя свиньёй, лежащей в калу. Где вот эта мотивация? Я её черпаю в Священном Писании.

Конечно, когда я пришел к вере, можно сказать, с завышенной самооценкой, нагловатый, самоуверенный такой комсомолец, то для меня все эти покаянные мотивы были очень важны, они меня отрезвили. Это был как ушат холодной воды. Но потом в нас происходит какая-то работа, мы до чего-то дорастаем, двигаемся дальше, мы просто не можем вращаться всё время на одном уровне.

Елизавета Пархоменко: Я тоже вспоминаю, что в какой-то момент у меня лично произошёл переход на любимые молитвы, в общем-то очень древние, как Акафисты Божией Матери и Иисусу Сладчайшему, которые несут позитивный компонент. Ещё можно привести в пример молитву Оптинских старцев. И это не значит совершенно, что я себя считаю какой-то внутренне очень хорошей. Когда восстанавливается более или менее зрелое, трезвое отношение к себе и окружающему миру, ты начинаешь понимать, что всё так, как есть, ты растёшь.

Светские люди чаще имеют завышенную самооценку, а церковные — заниженную


СЕМЕЙНАЯ идиллия
СЕМЕЙНАЯ идиллия

— Если посмотреть на наших современников, можно сделать вывод, что у многих людей есть проблемы с самооценкой. И если всё закладывается в детстве, в семье, становится понятнее, почему так — не все родители представляют, как правильно воспитывать детей, а сколько у нас неполных, разрушенных семей... Елизавета Пархоменко: На мой взгляд, сейчас не самое плохое время. Наше поколение, как я вижу, гораздо лучше относится к своим детям. А вот наши родители и их родители — там, конечно, всё было совсем плохо. И это не их вина, это просто результат исторических событий. То есть война и годы правления советской власти не могли не дать своих результатов. Чем больше душевных травм, тем больше это сказывается на детях.

Если в блокаду малыши с несчастными лицами — я видела эти фотографии — бродили по улицам под обстрелом и не знали, что будет завтра с ними и их родителями, то, конечно, сложно говорить о какой-то нормальной самооценке. Представляете, что это такое, когда родители говорят: сиди тут, иначе тебя съест сосед? Они должны были реально запугивать детей, чтобы сохранить им жизнь. В принципе, в таких условиях было не до отзывчивости, лишь бы выжить.

— Как вы думаете, сейчас чаще встречается завышенная или заниженная самооценка? И от чего это зависит?

Елизавета Пархоменко: На самом деле это одно и то же. То, что принято называть «завышенной самооценкой» — это компенсация низкой самооценки. Если человек всем своим видом показывает, что он «крутой» — это сто процентов какие-то компенсаторные вещи, внутри он себя ощущает совершенно не ценным и очень испуганным.

Нужно, чтобы было восприятие себя и другого как ценного. Но достигнуть этого сложно. И в этом смысле может помочь Церковь. Потому что если ты растёшь личностно, в тебе это восприятие постепенно меняется. Меняются отношения с родителями, с другими людьми, меняется отношение к себе и к Богу. Но бывает, что какие-то глубокие внутренние повреждения остаются до конца жизни.

Священник Константин Пархоменко: Вообще, по моим наблюдениям, светские люди чаще имеют завышенную самооценку, а церковные — заниженную. Есть определённый слой бабушек-старушек, которые, видимо, настолько глубоко повреждены были своей жизнью, что так и вращаются на одном каком-то обрядовом уровне, для них Церковь — это ковчег, в котором они могут укрыться и тихонечко, не высовываясь, плыть. Для них это — микромир со своим микроклиматом, в котором они себя комфортно чувствуют и так живут, боясь лишний раз нос высунуть. Всё светское их пугает.

Я в нашем соборе 18 лет служу, и есть старушки, с которыми я постоянно работаю, исповедую их, проповедую им, но вижу, что дело не сдвигается с мёртвой точки. Как им было плохо, одиноко, грустно, так и осталось. То есть это очень глубокие повреждения. А что касается людей молодых и среднего возраста, которые приходят в Церковь, чтобы себя найти, то эти, как правило, дозревают до понимания того, что они — великая ценность в очах Бога.

Елизавета Пархоменко: Я бы добавила, что если есть этот поиск, то человеку, травмированному в детстве не очень хорошим к себе отношением, религия может помочь. Потому что, если у него не было добрых, хороших, понимающих родителей, то по мере пребывания в Церкви он открывает для себя Бога, Который его любит и ценит. Вот это знание, что у тебя есть Высший Родитель, даже на чисто психологическом уровне не может не помогать расти. А мы верим, что ещё и мистический элемент есть — благодать Божия, которая меняет человека.

Самый правильный вариант — самому стать святым


Священник Константин Пархоменко: Очень важно, действительно, признавать свою немощь, свою падшесть, но, осознав это и поработав с этим, переходить на следующий уровень и спрашивать себя: что я могу сделать, как воин Христов, как человек, в этом мире призванный к активному сотрудничеству с Богом? Нам необходимо, чтобы были написаны современные жития.

Почему мы так любим, например, отца Иоанна Кронштадтского? Потому что он был предельно честен в своих дневниках. Это не какой-то лубочный персонаж. Это человек со своими метаниями, поисками, падениями, соблазнами. Но который каждый день вставал, отметал это и шёл дальше. Это был реальный человек, такой же, как мы, который работал над собой каждый день.

— Помимо храма, есть ли какие-то практические советы из области психологии для тех, кто чувствует, что у него с самооценкой что-то не так?

Елизавета Пархоменко: Это глубокая и серьёзная внутренняя работа. Таких упражнений, чтобы «делай раз — делай два» и у тебя всё изменится, конечно, не существует. Иначе все было бы слишком просто. Это выстраивание взаимоотношений с близкими, с родственниками, с друзьями, с миром. Как и в духовной жизни — это долгий и непростой путь.

Священник Константин Пархоменко: Многие не хотят над собой работать. Меня порой это поражает как пастыря. Приходят люди: в семье нет мира, супруги ссорятся, чужими друг для друга стали, полное взаимонепонимание. Я говорю: приходите оба, давайте работать. Нет, вы нам скажите, какую молитву почитать.

— Если видишь, что кто-то из близких страдает от низкой самооценки, можно ли как-то человеку помочь?

Елизавета Пархоменко: Только если вас об этом просят. В остальных случаях лучше не вмешиваться. Если, на ваш взгляд, кто-то из членов семьи страдает от низкой самооценки, не надо его «срочно спасать» и что-то там внутри «подкручивать».

Священник Константин Пархоменко:  Психологи вообще никого к себе не тянут, они считают, что только когда ты дозрел и сам попросил о помощи, тогда что-то можно сделать. В Православной Церкви всё похоже, но чуть иначе: мы никого не тащим в веру, но мы свидетельствуем. Величественные храмы своим видом, колокола, проповеди священников — всё это зовет человека к изменению его жизни. Но обращать кого-то насильно мы не собираемся.

Елизавета Пархоменко: Есть глубоко святоотеческая мысль о том, что «спасись сам — и вокруг спасутся тысячи». То есть надо заниматься прежде всего собой.

Священник Константин Пархоменко:  Но это очень тяжело. Хотя самый правильный вариант — самому стать святым, и люди вокруг тебя, увидев твоё сияние, потянутся и захотят подражать тебе.

Елизавета Пархоменко: Мне кажется, тут даже не нужно сияния, просто люди увидят нормального, трезвомыслящего человека, который потихонечку меняется, который с юмором относится к своим странностям, и этот пример на них положительно подействует.

— Как вы считаете, можно ли сказать, что самооценка — это любовь к себе?

Священник Константин Пархоменко: Я бы сказал по-другому. Это не любовь к себе, а принятие себя. И взгляд на себя — адекватный, честный. Посмотреть на себя без Церкви так очень сложно. Потому что современный мир говорит человеку, что то состояние, в котором он находится, по сути, падшее — это нормально. Примирись с этим и живи дальше.

Так, есть психологи, которые помогают своим клиентам избавиться от чувства вины перед супругами, если у них любовник или любовница. Изменникам говорят — это нормально, прими себя таким, какой ты есть. Таким путем прийти к здоровой самооценке практически невозможно. А церковный вариант — когда человек воспринимает себя через призму замысла Божия о нём, через то, каким он должен стать. И видит своё абсолютное несовершенство. И начинает сначала очищаться от старой чешуи вот этими жёсткими вещами — «яко червь на навозе».

Так что хорошо, когда есть такое отрезвление. Оно позволяет сначала хотя бы немного смириться, что даёт более трезвый взгляд. А после этого начинается процесс постепенного восхождения.

Елизавета Пархоменко: На мой взгляд, чувствовать себя по-настоящему ценными мы можем только в отношениях с Богом. Христианство — это, безусловно, религия высокой ценности человека. Часто мы приходим в храм без этого понимания в силу своей личной истории жизни. Но Церковь даёт нам возможность дорасти до здорового отношения к себе. Этого не надо пугаться, это хорошо, это правильно.

Беседу вела Ксения ВОХМИНЦЕВА
(Источник: «Православие и мир»)


| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

©VZOV.RU, 2001—2019

Начало   Карта сайта   Контакты   Архив   Наверх