| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Александр Маслов: «Я всегда найду себе покой...»

Я всегда найду себе покой, 
Онемев над новою строкой. 
В той, что ежедневно хмурит бровь, 
Я всегда найду свою любовь.

В сыне, озорство его любя, 
Я всегда узнаю сам себя. 
В Родине, которою горжусь, 
Я всегда найду Святую Русь.

Ты жив, не кончена дорога. 
Как странно это понимать. 
Недаром иногда про Бога, 
Тебе рассказывала мать.   

Неся вперед автомобили,  
Ползла дорога как змея. 
Открылась тайна новой были: 
«Не я, весь этот мир не я»...

И вот неведомые силы
Тебя объяли и несут.
Куда? И вспомнил, мать просила:
«Не забывай про Страшный суд».

Помню, на неделе мясопустной 
Размышлял: Россия, где она? 
Где народ святой, благоискусный? 
Всех поперепортил сатана.

И меня, я тоже неумеха. 
Господи, помилуй и спаси! 
Я при всех потугах — только эхо, 
Только эхо той, Святой Руси.

Это было давно,
Говорят, это было всегда.
Сквозь заката вино
Облаков проплывала слюда.
И шагал человек по дороге.
Дорога длинна...
Он шагал через век,
Не имея покоя и сна. 
А вокруг целый мир
Волхвовал, рассыпал чудеса.
Но шагал человек
И с надеждой смотрел в небеса.
Пройден лет перевал,
Грешной жизни печальный пустырь.
Человек ликовал.
Человек уходил в монастырь.

На смерть Государя

Русь небесная плачет, 
Когда погибают вожди. 
Наши души тогда 
Омывают святые дожди.

Мы чистейшие капли 
Роняем из собственных глаз. 
Только плачем не мы. 
Это плачут святые о нас.

Господи, дай мне сил! 
Вижу, как гибнет Русь. 
Боже, восставь Царя! 
Сердцем своим клянусь 
Верой ему служить 
И не щадить души! 
Боже, восставь Царя! 
Господи, поспеши!

В моем мозгу, как в давних детских снах, 
Все шествует таинственный монах. 
Гляжу и замираю, не дыша, 
Должно быть, он и есть моя душа.

Вселенская в мозгу утихла драка, 
И мысли остывают не спеша... 
У друга умирает сын от рака, 
Созрела пятилетняя душа.

Его рука мою сжимает руку. 
Он, угасая, тает как свеча. 
А я, не веря в скорую разлуку,
Еще шучу не к месту, сгоряча.

Жизнь прожита, окончена дорога. 
Плеск вечности... Я дальше не могу, 
А он, шагая вброд, дойдет до Бога. 
Мне доживать на этом берегу...

Какое горе — на пороге смерти 
Стоять и провожать туда дитя!.. 
И вновь вернуться к этой круговерти, 
Где все живут, как будто бы шутя.

Где всех греховной судорогой сводит, 
И лишь младенцы, чья душа чиста, 
Как будто понимая все, уходят 
Через страданье обретать Христа.

Я загляделся на жену: 
Вплетая в косу тишину, 
Елена повела плечом 
И призадумалась. О чем? 
Не знаю. На ее чело 
Отдохновение легло, 
Великий, неземной покой. 
Поправив волосы рукой, 
Она взглянула на меня, 
А я, молчание храня, 
Душой приветствовал весну... 
И загляделся на жену.

Сова

Ночь. Царскосельский парк. И на мосту 
Стою один, вдыхая пустоту. 
Прикрыл глаза, уснул наполовину... 
Вдруг теплый ветер мне уперся в спину 
И покачнул. Кружилась голова? 
Я оглянулся. Надо же, сова! 
Огромная! Висит, как будто дышит, 
Беззвучно воздух крыльями колышет, 
Оглядывает с ног до головы, 
Еще секунду медлит и, увы, 
В последний раз вздыхает в два крыла, 
И исчезает, словно не была... 
Стою один, объятый столбняком, 
Пытаясь съесть застрявший в горле ком.

Вот так и вдохновенье: прилетит, 
Чуть подтолкнет, и словно не бывало... 
Сорвется мысль, как зрелый сталактит, 
И не унять словесного обвала.

А мне бы так хотелось жизнь прожить, 
Чтоб каждый день — как лучшая строка! 
Чтоб сына в люди рукоположить, 
А если строить — раз и на века!

А смерть — так смерть за Родину, в бою! 
Иль схимником в глухом монастыре... 
Того ищу! Всегда на том стою! 
О том молюсь на утренней заре!

Завещание

Матери-земле отдайте прах. 
Женке шубу на семи ветрах. 
Сыну — только песенность и боль, 
Дочери — счастливую юдоль. 
Родине — доверие и труд. 
Душу — Богу, на последний суд.

Ну, здравствуй, мой город,
Я к новой прогулке готов.
Ничто не тревожит
В душе поселившихся птиц.
Ни яркие краски
Огромных рекламных щитов,
Ни сальные взгляды
Твоих «незалежных» девиц.
Ты знаешь, мой город,
Я тоже в блокадном кольце.
Осада души
Все томительней день ото дня.
Пусть мчится твой царь
На холеном своем жеребце,
Но кажется мне —
Это ты осаждаешь меня.

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |