|
| К оглавлению
| К предыдущей странице
| К следующей странице |
Занесенная в черный список
Ольга Берггольц — поэт ленинградской блокады. Мы публикуем неизвестные страницы ее биографии.
О творчестве поэтессы, поднимавшем ленинградцев на борьбу в трагические дни блокады, написано немало. Но мало кто знает о личной трагедии Ольги Федоровны, случившейся еще до войны. А время тогда, как мы знаем, было тоже кровавым. Один 1937 год чего стоит! Дикий шквал репрессий обрушился на всю страну. А на Ленинград в особенности. Пострадали тогда многие слои общества. В числе их — деятели литературы и искусства. Ольгу Федоровну Берггольц арестовали в то время, когда она готовилась стать матерью.
Арест
Незадолго до ее ареста «врагом народа» был объявлен прекрасный ленинградский поэт Борис Корнилов, автор знаменитой «Песни о встречном» (помните — «Нас утро встречает прохладой», музыка Д. Шостаковича?). Борис Корнилов был первым мужем Ольги Берггольц. Уже одного этого было вполне достаточно, чтобы церберы из НКВД включили ее в свой «черный список». Сам Борис Петрович давно чувствовал, что «ежовщина» начала «наступать ему на пятки», и он предложил жене срочно развестись, чтобы спасти хотя бы ее жизнь. Сам же уже считал себя обреченным. Еще задолго до ареста началась (явно по указке сверху) травля ведущего поэта города на Неве. В этой травле, к сожалению, принял активное участие и земляк Б. Корнилова, волжанин Максим Горький. После его «зубодробительной» статьи, опубликованной сразу в нескольких газетах, Борис Корнилов был незамедлительно арестован. И арест Ольги Берггольц, несмотря на развод, не заставил себя долго ждать. Она тоже была поставлена на заметку исполняющему роль палача, по заданию Сталина, кровавому наркому Ежову.
Причина, по которой были арестованы два популярных поэта Ленинграда, предельно проста. Их талантливые стихи высоко ценил и охотно печатал на страницах правительственной газеты тогдашний главный редактор «Известий» Н. И. Бухарин. На Первом съезде писателей Бухарин даже противопоставил глубоко лирические, эмоциональные стихи Б. Корнилова «барабанной дроби» «агитатора и главаря» В. Маяковского. Вскоре после написания им «Конституции СССР» Н. И. Бухарин был арестован как «злостный враг народа», который якобы не только был одним из «организаторов» убийства С. М. Кирова, но и даже был «причастен» к покушению на Ильича. Бывший главный редактор «Известий» был приговорен к высшей мере наказания. Расстреляли и Бориса Корнилова. Неожиданно в 1939 году объявили «врагом народа» и самого Ежова. Тот тоже получил пулю в затылок. Новым наркомом НКВД стал Берия. Произошла частичная реабилитация. Совершенно подавленной вышла на свободу из духоты тюремных камер Ольга Берггольц.
Не пошла на предательство
Кончилась война, но не успели люди прийти в себя, как буквально через год вышло постановление ЦК КПСС «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», которое в оскорбительных тонах буквально раздраконило творчество двух уважаемых писателей — Михаила Зощенко и Анны Ахматовой. Из-за такой огульной и необоснованной критики известных всей стране прозаика-юмориста и старейшую одинокую поэтессу тут же исключили из Союза писателей, а стало быть, лишили и продовольственных карточек. Хоть с голоду помирай! Бывшие их друзья мгновенно отвернулись от обоих, из страха даже не здоровались. Но не такой была Ольга Берггольц. Она постоянно навещала старейшую поэтессу, делилась с ней своим скудным послевоенным пайком. Ее тут же вызвали в НКВД. На первый раз сделали строгое предупреждение, на что она резко ответила:
— Вы можете лишить человека всего. Запретить писателю публиковаться, лишить его доброго имени. Но отнять последний кусок хлеба, уморить голодом… Кто вам дал на это право?!
Встала и вышла, хлопнув дверью. И это тоже было подвигом с ее стороны.
В застенках НКВД
Мои студенческие годы совпали с так называемой «хрущевской оттепелью», когда на XX съезде КПСС был разоблачен культ Сталина. Немало людей, бывших политических заключенных, вышли на свободу. Но большинство, к сожалению, были реабилитированы посмертно. Надо отдать должное Ольге Федоровне в деле реабилитации Бориса Корнилова. По каким только инстанциям она для этого не ходила! Как лауреат Государственной премии, побывала даже на приеме у самого Н. С. Хрущева. И вот, наконец, вышел посмертный сборник замечательного поэта, гордости русской литературы Бориса Корнилова с предисловием самой Ольги Берггольц.
Ольга Федоровна была частым гостем Университета. Я осмелился ей показать свои первые стихи о блокаде. Берггольц была строгий критик, но ко мне она отнеслась довольно благосклонно и даже пригласила в гости. Жила она, как помню, на Школьной улице, теперь неподалеку от метро «Черная речка».
Удивляюсь, что она мне доверяла многие вещи, которые далеко не каждому откроешь. Однажды она вручила мне несколько очень смелых стихов, как она выразилась, «не для печати», и попросила распространить их в студенческой среде:
— Пусть читают, пусть знают правду!
Так и ее выстраданные стихи попали в только что зарождавшийся «Самиздат».
Как-то я осмелился спросить ее, какое обвинение ей предъявил следователь. Ольга Федоровна смахнула челку со лба и, саркастически улыбнувшись, сказала:
— За подготовку покушения на жизнь Первого секретаря Обкома партии Андрея Александровича Жданова.
У меня глаза буквально полезли из орбит:
— Но позвольте, это какой-то абсурд! Быть не может такого!
— В наши дни все может быть! — иронически сказала поэтесса. — Но если бы только дело абсурдом ограничилось, а то сколько крови пролито, сколько замечательных людей, невинных жертв, как ветром сдуло. Мне ведь предъявили список целой группы заговорщиков во главе с Алексеем Толстым. Но я не подписала этот список, несмотря на все пытки.
— Вас пытали? Беременную?!
— Ой, Валера, лучше не спрашивай! Вспоминать больно. Советская власть лишила меня элементарного счастья, которым Бог наделяет каждую женщину — иметь собственное дитя, прижимать к груди свою кровиночку. Хотелось поначалу руки на себя наложить…
Но Бог дал ей силы и мужества подняться над собственным горем, чтобы в лихую годину, в тяжелый час испытаний, в тисках ленинградской блокады возвращать людей к жизни. Для этого Господь дал ей необыкновенный дар. Она совершила в истории Подвиг, который никогда не будет забыт.
* * *
Публикуемое ниже стихотворение написано мною еще в 1965 году, за 10 лет до кончины поэтессы. В основу стихотворения лег конкретный факт, который Ольга Федоровна доверила только самому узкому кругу своих друзей. К власти к этому времени пришел Л. И. Брежнев, и тема сталинского террора вновь оказалась под запретом. Самой Ольге Федоровне прочитать эти стихи я так и не решился: зачем лишний раз посыпать соль на раны? И 40 лет без малого пылилось это стихотворение в моем литературном архиве. Недавно я извлек его на свет Божий, чтобы включить в предстоящий сборник «Люби Россию в непогоду!». Но до выхода книги еще далеко. И пусть читатели нашей газеты будут первыми, кто познакомится с неизвестной страницей биографии Ольги Берггольц. Вечная ей память!
Валерий ШУМИЛИН,
член Союза писателей России,
спец. для «В. З.»
Мужество
А годы кипящи, как лава,
Тягучи они, как смола.
Пришла к тебе поздняя слава,
Но радостью не обожгла.
Выходит за книжкою книжка,
В работу уйдешь с головой.
Но снова твой мертвый мальчишка
Приходит к тебе, как живой.
Ах, память!
Упрямая память
С тобой неразлучна в пути.
Ее никакими снегами
Не в силах зима замести.
И вот ты стоишь на допросе,
В глазах от бессонниц темно.
Стучится промозглая осень
Костлявой рукою в окно.
Твой час испытания труден,
Друзья отвернулись в беде.
А в кресле — упитанный трутень,
Гестаповец НКВД.
Плевал на твое он призванье.
Ему ли судить о стихах?
Он ждет — не дождется признанья
В каких-то нелепых грехах.
Глазами сверлит, потешаясь.
Озноб от немыслимых фраз:
— На Жданова вы покушались,
По сведеньям нашим, семь раз!
Вот ручка. Макните в чернила,
Здесь подпись поставьте теперь.
«О Господи Боже, помилуй!
Лукавый страшнее, чем зверь.
Вот дьявол! Аж взмок от усердья!
Уже не кричит, а рычит».
Но слышишь? Еще одно сердце
В тебе зародившись, стучит.
Стучит и внушает: «Мужайся!
Не бойся! Я рядом с тобой!
С безликостью тьмы не смешайся,
Останься в неволе собой».
О, муза! Свободной и гордой
Была ты с извечных времен.
Не падала ниц перед кодлой,
Лишаясь великих имен.
В крови твоя песня потонет,
Но, нет, не споется с врагом.
Вопит озверевший подонок,
Бьет прямо в живот сапогом.
Такое навряд ли приснится,
Навряд ли увидишь в аду.
Металась в тюремной больнице
В кошмарном, тяжелом бреду.
Но даже и мертвого сына
Прижать не смогла ты к себе.
Свидетелем станет Россия
На Страшном грядущем суде.
Ведь кто-нибудь должен ответить
За ложь, клевету и навет,
За то, что убитыми дети
Являются в тюрьмах на свет.
Как бомба, взорвется молчанье
Ударом набатной строки.
Недаром, недаром ночами
Встают на поверку стихи.
Они не погибнут в блокаду,
Заставят и в голод дерзать.
А впрочем, не стоит, не надо,
Не следует память терзать.
Ведь годы кипящи, как лава,
Тягучи они, как смола.
Пришла к тебе громкая слава,
Но радостью не обожгла.
Над страшною бездной обмана
Стоишь неприступной, святой.
А рядом шумят графоманы,
Тебя атакуют толпой.
Писклявый звонок телефонный
Вгрызается в душу твою.
Опять из газеты пижоны
Берут у тебя интервью.
Как к горлу с ножами, пристали,
Елей источают подряд:
— Поэму одобрил сам Сталин,
Вы в списке, вы — лауреат!
Удрать бы!
Забыться!
Напиться!
Послать бы всю свору к чертям!
Опять поэтессе не спится,
Кошмары встают по ночам.
Глаза закрываешь: — О Боже!
Утешь материнскую боль!
Мой мальчик погибнуть не может, —
Я верю, он рядом с Тобой!
Часами в раздумье молчишь ты
Белесой студеной зимой,
И снова твой мертвый мальчишка
Приходит к тебе, как живой.
Валерий ШУМИЛИН,
1965 г.
| К оглавлению
| К предыдущей странице
| К следующей странице |
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru
|
|
|
