«МЕНЯ СПАСЛА МОЛИТВА МАМЫ»

Руслан Жазыбаев — бывший наркоман. Он рассказывает об этом непринужденно и с юмором. Он — из тех, кто легко сходится с людьми, простой и обаятельный, прирожденный рассказчик. Но временами в его голосе звучат очень серьезные нотки. Это — история человека, который многое пережил, побывал между жизнью и смертью. Сейчас Руслан — миссионер, выезжает в разные уголки страны. Живет в Семипалатинске.

Отец мне говорил: «Прикинься дубом!»

Я вырос в нормальной семье. Не пил, не курил. В роду моем никто не кололся. Родители с высшим образованием, оба окончили институты. Меня с детства учили быть гордым. Отец меня учил никому не уступать место в автобусе, такой девиз у него всегда был: «Люби себя, чихать на всех, и в жизни ждет тебя успех!», «Наглость — второе счастье». Если я кому-то уступал место, даже когда меня просили, отец давал мне подзатыльник: «Тюфяк! Я тебе сказал — не уступай! Сиди и молчи, и все, прикинься дубом...» Но внутри я все равно был не такой. Даже если я мог прикинуться дубом, внутри мне было стыдно, что вот эта бабушка стоит, а я сижу.

Первый укол

Как-то раз я лежал в больнице. Подошел один парень, он держал винную точку, и говорит: «Пойдем уколемся». Тогда колоться было не зазорно, это было в моде. Считалось, ширево — это благородный кайф, это не бухало, это не рога, это круто. Это как ложная эйфория — ты никого не трогаешь, тебе никто не нужен, ты легко вступаешь с кем хочешь в контакт, ты легко можешь познакомиться с любой девушкой. И даже если тебя обидят, тебя это как-то не трогает.

Я тогда испугался. Я говорю: «Нет, ты что!» А он мне сказал: «Знаешь, мы уже запустили деньги, мне пообещали, и че ты, в самом деле, не мужик? Давай попробуем». И я попробовал. Мне не понравилось, я получил передозировку, но в коме я не лежал, просто мне было очень плохо. Постоянно меня рвало, я бегал в туалет. Я думал: «Неужели наркоманы ради этого теряют жизнь? Я никогда не буду колоться».

Через два месяца меня встретил второй друг и говорит: «Ты пробовал?» Я говорю: «Пробовал, но мне не понравилось». И он тогда сказал: «Значит, у тебя просто была передозировка. Я все сделаю правильно. Давай еще раз попробуем». И, в общем, моя проба затянулась на девять лет.

Работа в милиции

После армии я работал в милиции. Брал взятки. Попал туда... с мохнатой руки отца, он имел связи. Когда начальник уголовного розыска спросил: «В каком отделе ты хочешь работать?», я, естественно, сразу сказал: «Отдел по борьбе с наркобизнесом». (Смеется.) Я был там, как акула в воде, я там нырял, я крутился среди криминального мира. (Взмахивает руками, как будто плывет.) Работа в милиции — это было как мое призвание. Люди не знали, как я их нахожу, где я их беру, — у меня всегда был результат. У меня дядя — криминальная такая личность, без пяти минут вор в законе, — и мы с ним вместе делали дела. Он был в розыске, и меня послали его разыскивать, он жил у меня в это время. (Смеется.) Домой я не приходил, я жене только приносил деньги. Мотался по кабакам... Моя отмазка — я постоянно сидел в засаде. Жена говорит: «Ты в милиции или в разведке работаешь? Ну, сколько ты можешь в засаде сидеть?» Но всему приходит конец. Меня поймали со взяткой. Мои знакомые сказали: «Лучше уйди по собственному желанию. Потому что на тебя уже идет статья». Мне пришлось уйти, да я и рад был уйти, лишь бы ничего не заводилось. Моя доза была уже преогромная. Семья меня оставила, не смогла со мной жить — я творил такие чудеса. И все, я покатился вниз.

За последней чертой

Я был наркоман, но был до того гордый... (Смеется.) Еще я научился лгать. Я иногда до такой степени лгал, что начинал сам верить. Я приходил к человеку, у которого есть деньги. И этот человек — он знал, что мне доверять нельзя, что мне деньги давать нельзя — я не отдам, но через полчаса разговора он доставал деньги. И мы еще обнимались: «Давай, Руслан, счастливо!» И я ему когда расписывал свое несчастье — вот это вранье — я и правда становился таким несчастным! Я потом уже, когда выходил на улицу, оклемывался и понимал: вот я намутил! (Закрывает лицо руками, смеется.) Вот я экстрасенс!

Настало время, когда мне уже никто не верил. Мне даже дверь не открывали. Потому что знали, что если откроют, то это все... Кодировался, лежал в больницах, приходило отчаяние. Я вообще был такой наркоман — ну, только что не пил. Колеса я ел, галлюциногены я жрал, колоться сюда (сгибает руку в локте) — кололся, нюхать — нюхал...

Мой приятель уверовал в Бога

Мой приятель — самбист, очень плохой парень — уверовал в Бога. Пришел ко мне такой счастливый. Я говорю: «Чего ты съел такое? Я тоже хочу такое съесть. Мне сейчас с утра немного плоховато». — «Я ничего не ел. У меня — Дух Святой, благодать!» — «Благо — что?» — «Благодать!» Я говорю: «Что такое благодать?» Он говорит: «Это... Ну, когда ты уколешься...» Я говорю: «Ну?» — «Идет приход по всему телу!» Я говорю: «Ну?!» — «И вечная тяга!!!» Я говорю: «Да ты что!» Я тогда подумал: слава Аллаху, что у меня мозги нормальные. Не легко поддающиеся на эти вещи. Четыре года он мне проповедовал... Постился и молился за меня. Я долго ничего не понимал.

Молитва мамы

Я благодарю Бога за моих родителей, которые от меня не отвернулись. Они никогда не закрыли передо мной двери, они все время меня как-то искали... Мать потеряла все здоровье. Я приходил домой, и мать просто садилась и плакала от бессилия. Все есть — деньги, положение, авторитет, а сын — наркоман, гибнет на глазах, и ничего ты с этим поделать не можешь.

В один прекрасный день я получил передозировку. Меня увезли в реанимацию, сообщили матери. И тогда мать моя начала молиться. Она вообще верила в Бога. Она искала: где эта истина? Она ходила в мечеть, она ставила свечки в православной церкви. Когда нуждаешься в спасении, какая разница, кто ты — мусульманин, кришнаит... Тебе важна сама жизнь. Она встала на колени в тот день... Потом она рассказывала мне: «Руслан, я хотела плакать, и слезы мои высохли. Я устала плакать за эти года. И я сказала: “Бог, если Ты его к Себе не забрал, поставь его сейчас на Свой путь”». Она просто сказала: «Ты — истинный. Я не знаю, как Тебя звать, но мы устали мучиться».

Переворот

Мама нашла христианский центр реабилитации. Через четыре дня меня выписали, и я приехал в этот центр. Сначала я, конечно, ничего не понял. Я ждал кумара, приехал туда неуколотый. Двенадцать человек хотели за меня помолиться. Я, как Герасим, был на все согласен. Было жарко, они стали молиться... У меня голова разболелась... Как-то все так не понравилось мне.

Самому мне хотелось молиться, но при всех я стеснялся. Я уходил в кусты и просил, как мог: «Господи, если Ты есть, помоги мне». Когда я слушал проповеди, мне казалось, что это все про меня и что меня кто-то сдает. Я говорил ребятам в комнате: «Если я эту крысу вычислю, кто передает все разговоры, я ей покажу!» Я вычислял служителей. У них глаза были счастливые, блестящие. Я думал, они там, на воле, покурят анаши, уколются и потом нам проповедуют — чего бы так не жить? И я ходил за ними, наблюдал. (Смеется.) Потом я понял. И я говорю: «Господи, дай мне такие же глаза. Я благодарю Тебя, что Ты меня освободил. Коснись меня еще больше. Я хочу быть с Тобой».

Я больше не блатной!

И Бог вдохновил меня. Он дал мне это пережить. Тогда центр был на 80% блатной, и было 20% верующих, которые молились за этих блатных. Я не хотел уже быть в команде блатных. Перед тем, как пойти на богослужение, я надел белые брюки и белую рубашку, я помылся в бане (ерошит волосы). Я так боялся, что меня трясло. Когда служение кончилось, я говорю: «Можно мне слово?» И все удивились. Говорят: «Ну, иди». И я — весь белый, как праведник, вышел вперед, раскраснелся. У меня как будто крылья выросли. И я сказал: «Короче, вот все, кто здесь курит — я до девяти вечера даю вам возможность покаяться самим. В девять вечера я вас сдам». (Смеется.) И они все были в шоке — они меня считали своим. Я думал, я буду отвергнут. Зачем я это сделал?! (Хватается за голову.) Но шестеро сразу покаялись, а остальные мне пожали руку и говорят: «Ты — сильный человек, вряд ли бы кто на такое решился».

Родители мои тоже уверовали. Через две недели они приехали в центр, и когда они увидели этот блеск в моих глазах, и когда я им начал кричать: «Иисус Христос — Он живой!», они сказали: «Ну все, раз из такого подонка чего-то получилось, значит, нам нужен такой Бог». У меня родители — реалистичные люди. Они говорят: «Где находится церковь? Как звать Бога?» Я говорю: «Иисус Христос, церковь такая-то».

Материал подготовила
Ксения Романова

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

Начало Карта сайта Контакты Архив Наверх