|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
«Книга выйдет в свет, когда я умру, потому что мне никогда не довести её до конца. У меня семьсот страниц. Если бы я просто разрабатывал эти семь сотен страниц горной породы, как для простой статьи, мне и то понадобилось бы десять лет, чтобы довести дело до завершения. Буду работать не мудря, покуда хватит сил. Ничем другим на свете я заниматься не стану. Сам по себе я не имею больше никакого значения и не представляю себе, в какие ещё раздоры меня можно втянуть. Я чувствую, что мне угрожают, что я уязвим, что время мое ограничено; я хочу завершить своё дерево». Вообще идея становления человека через осуществление того лучшего, что вложил в него Господь, идея «прорастания» человека («жить — это постепенно рождаться», — писал Экзюпери) — ключевая для «Цитадели». «Смерть садовника не подкосит дерева. Но сруби плодоносящее дерево, и садовник будет убит». «Тебе надо сбыться, подняться вверх по крутому склону. Рождённая дробным миром целостность, которую ты обретёшь, будет не разгадкой ребуса, а преодолением противоречий и исцелением кровоточащих ран. Обретая эту целостность, ты ощутишь и её могущество». Для чего дана человеку жизнь, в чём смысл существования? На эти вопросы, не дающие покоя человечеству тысячи лет, у Экзюпери есть ответ: «Смысл жизни в том, на что она потрачена». «Тот, кто не тратит себя, становится пустым местом». Власть должна быть разумной
На страницах «Цитадели» Сент-Экзюпери перевоплощается во властителя крепости и строит свой мир. Единственный его собеседник, а иногда и оппонент — немного таинственный и всемогущий старец, его отец. Этот старец олицетворяет собой всю историю человечества с накопленным опытом и мудростью. Сам властитель — его духовный сын и наследник. Помните, на одной из планет Маленький принц встретил Короля. Король был очень гордым, не замечал очевидных вещей и умел только повелевать. Но даже ослеплённый своим величием, Король изрекал мудрые мысли: «Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветка на цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой и генерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват — он или я?» — «Вы, ваше величество», — ни минуты не колеблясь, ответил Маленький принц. — «Совершенно верно, — подтвердил король. — С каждого надо спрашивать то, что он может дать. Власть прежде всего должна быть разумной. Если ты повелишь своему народу броситься в море, он устроит революцию. Я имею право требовать послушания, потому что веления мои разумны». Властитель «Цитадели» — именно такой мудрый правитель, лишённый при этом тщеславия и самолюбования и поглощённый идеей отеческой любви и ответственности за свой народ. Его рассуждения то касаются конкретных случаев из жизни царства, то сводятся к поучениям, но, в сущности, выходят далеко за рамки прикладных советов и приобретают универсальное звучание. «Я не вижу, в чём принуждение противоречит свободе, — говорит правитель. — Чем больше я проторил дорог, тем свободнее ты в выборе. Хотя каждая из дорог — принуждение, потому что я оградил её дорожными столбами. И что ты имеешь в виду, говоря «свобода» и не видя перед собой ни одной дороги? Или ты называешь свободой блуждание наугад в пустоте? Поверь, принуждение новой дороги увеличит твою свободу». Глупость, зависть, закостенелость в праздности — вот с чем борется мудрый правитель. «Я видел вырождающиеся народы: они не пишут стихов, они их читают, пока рабы обрабатывают для них землю. Скудные пески Юга из года в год взращивают племена, жаждущие жить, — наступает день, и эти племена завладевают мёртвыми сокровищами мёртвого народа. Я не люблю людей с омертвелым сердцем». Главной задачей правителя становится создание условий для самореализации народа и поиск объединяющей идеи. «Заставь их строить башню, — сетует он, — и они почувствуют себя братьями. Но если ты хочешь, чтобы они возненавидели друг друга, брось им маковое зерно». Поражает разнообразие лиц и сюжетов, чередой сменяющих друг друга в выдуманном царстве. «Дотошные и недалёкие» генералы, немногословные друзья-садовники, берберы-беженцы, больной ребёнок, вышивальщицы, расшивающие пелены, и чеканщики, украшающие медные кувшины — все эти фигуры глубоко архетипичны и создают красочное полотно человеческого бытия. Шаги к Господу
«Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» (Мф. 12:43-45). Пожалуй, «Цитадель» Экзюпери — это та крепость, которую он воздвигал в защиту души от происков врага рода человеческого. Эта удивительная книга, конечно, не может претендовать на догматичность и бесспорность. Это не свод вероучительных истин. Но для христианского сердца она, безусловно, даст богатую пищу для размышлений. Сквозь неспешное течение мысли на страницах «Цитадели» отчетливо проступают слова молитвы. Легко представить себе, как они зарождались в долгих полётах над поверхностью такой маленькой и такой уязвимой Планеты людей. «Господи! Я хочу преисполнить моих воинов благородством, а храм, на который люди тратят себя и который для них смысл их жизни, переполнить красотой. Но сегодня вечером, когда я шёл с пустыней моей любви, я увидел маленькую девочку. Она плакала. Я повернул её к себе и посмотрел в глаза. Горе её ослепило меня. Если, Господи, я пренебрегу им, я пренебрегу одной из частичек мира, и творение моё не будет завершено. Я не отворачиваюсь от великих целей, но не хочу, чтобы плакала и малышка. Только тогда мир будет в порядке. Маленькая девочка — тоже крупица Вселенной». Экзюпери никогда не искал места поуютнее и поспокойнее, где бы можно было «отсидеться» и переждать «бурю». Напротив, везде он был в самом эпицентре событий, там, где труднее всего. И когда началась война — ни у кого не было сомнений, что Сент-Экс не окажется в стороне. И не потому, что был авантюристом или сорвиголовой. Просто он не мог находиться вдали от страданий, от слёз «маленькой девочки». «Видя, как счастлив мой садовник дружбой со своим другом, мне хочется порой покориться божеству садовников и тоже сделаться садовником в моём царстве. Ведь и мне случается не спеша спуститься по ступеням моего замка в предрассветный сад и навестить свои розы. Я оглядываю их так внимательно, наклоняюсь к неловко изогнувшемуся стеблю, я, который в полдень будет решать: казнить или миловать, воевать или жить в мире. Быть или не быть царствам. И, с трудом разогнувшись, потому что я уже стар, я говорю в своём сердце слова, что слышны и понятны всем садовникам на свете, живым и мёртвым: “Этим утром и я подрезал мои розы” (...) Я окончу свой труд, облагородив душу моего народа. Мой возлюбленный враг окончит свой и облагородит свой народ. Я думаю о нём, и он думает обо мне, хотя нет у нас общего языка, чтобы мы с ним встретились, ибо по-разному мы с ним и милуем, и казним, разные у нас уклады и разные суждения, но мы можем сказать, он мне, я — ему: “Этим утром и я подрезал мои розы…” Ибо Ты, Господи, общая для нас мера. Ты — узел, что связал воедино несхожие деяния!» Именно этой мыслью заканчивается «Цитадель». Мир, в котором люди лишь винтики в огромном государственном механизме — не для Экзюпери. И вместе с тем он убеждён: для того, чтобы «сбыться», человек должен преодолеть свою обособленность и стать частью того, что больше него. И тогда все события и совпадения, казавшиеся случайными, обретут истинный смысл. «Цитадели» не суждено быть законченной никогда. Но это не говорит о её неполноценности или недоработанности. О такой незавершённости очень точно сказано в самой книге. Когда правитель говорит: «Стихотворение я написал. Осталось его поправить», мудрый отец ему отвечает: «Поправки и есть мои шаги к Господу». Такие поправки, дополнения и уточнения вносит каждый, соприкасающийся с «Цитаделью».  Рассказать об Экзюпери не читавшим его произведений невозможно. С чем сравнить силу слова, находящуюся в нераздельной связи с жизнью? Тем, кто читал его, кажется, и рассказывать не о чем. Всё есть в его строках. Или между ними. Как проницательно заметил К. Кедров: «Трудно найти писателя, который был бы так похож на самого себя. На свою рыцарскую родословную и на свою рыцарскую, героическую жизнь. Но прежде всего — на свою принципиальную прозу». В истории литературы были писатели более плодотворные и более титулованные. Но сдвинуть мир с мёртвой точки злобы и безразличия способны лишь единицы. Экзюпери это удалось. «Ах, Господи! Перейдут времена, Ты станешь складывать в житницу сотворённое. Ты отворишь дверь болтливому человеческому роду, чтобы навек поместить его у Себя в хлеву, и, как от болезни, разрешишь нас от всех вопросов. Ибо я понял: продвинуться вперёд — значит узнать, что вопрос, который тебя мучил, потерял смысл. Я спросил своих учёных, а они — нет, не то чтобы они ответили на свои прошлогодние вопросы, они — о Господи! — рассмеялись, потому что истина явилась перед ними как ненужность этих вопросов». Особым кажется тот факт, что его земной путь окончился именно в полёте, а тело так и не было найдено. Вечно мятущийся и сомневающийся благородный рыцарь XX века словно отлетел на иную планету, где царствуют так желанные им покой и тишина. «Собирая в житницу сотворённое, открой нам, Господи, створки Твоих ворот, позволь войти туда, где не понадобятся ответы, где вместо ответов будет блаженная безмятежность, которая и есть конец всех вопросов и полнота удовлетворения, — ключ свода, прекрасное лицо. Вошедшему откроется чистейшая гладь воды, куда просторнее морских гладей, он смутно догадывался о ней, когда, болтая ногами, сидел с любимой на ограде сада, и любимая его была похожа на газель, остановленную на бегу, и слегка задыхалась. Тишина — гавань для корабля. Тишина Господня — гавань всех кораблей». Людмила КИРИЛЛОВА (Источник: «Православие и мир») | К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |
|
|
