 |
| К оглавлению
| К следующей странице |
Игумен Довмонт (Беляев): «Я понял, что общаюсь с человеком, имеющим Дух Божий!»
ИГУМЕН ДОВМОНТ — настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в Ивангородской крепости г. Ивангорода Ленинградской области. Он — духовное чадо старца Николая Гурьянова. По образованию — художник, любит классическую музыку, живопись, имя Довмонт получил при постриге в честь св. благоверного князя Довмонта, во св. крещении Тимофея Псковского. Возглавляемый им храм имеет необычную историю. Мы решили пообщаться с этим интересным человеком, и вот какая у нас получилась беседа.
Как я стал священником
— Отец Довмонт, расскажите о себе, как вы стали священником?
— Я начинал свой путь служения в 1992-м году в Святогорском монастыре, в Пушкинских горах Псковской области (там похоронен А. С. Пушкин — ред.). Я первый постриженик после того, как обитель открылась. Бывшие музейные работники всё оставили в ужасном состоянии. Была оборвана проводка, выломаны полы, выведена из строя отопительная система. Первая зима была трудной. Мы выпиливали деревья вокруг монастыря двуручной пилой, топили сырыми брёвнами. На первом этаже мы даже не вставляли стёкла, потому что дети и внуки тех музейных работников их постоянно били. Сначала мы вставляли их, а потом нам надоело, и мы заколотили их фанерой. Нам говорили: «Никто к вам ходить не будет!» Всё в штыки воспринималось. Музейные деятели привыкли там быть хозяевами: в день поэзии (день рождения Пушкина) какие-то монахи на могилах служат какие-то панихиды! Конечно, всё это их раздражало.
— А как они сами отмечали день рождения Пушкина?
— По-советски. Сначала возлагались венки, потом какие-то речи звучали, потом все ехали в ресторан «Лукоморье», и там закатывали банкет. А тут — молитва, литургия, служба, всё по-новому. Потом сменилось наше епархиальное начальство. Убрали наместника, поставили другого человека, который был иного духа. И как-то начались недопонимания, он поставил своих людей, эти люди стали вести себя как хозяева. В принципе, так и должно быть, ничего в этом необычного нет. Но я был тогда молодой, мне было только 23 года. Меня это стало как-то угнетать, я стал себя чувствовать не в своей тарелке в этом монастыре. И тогда я решил поехать к старцу Николаю Гурьянову: как старец скажет, так и сделаю. Батюшка Николай благословил меня служить в Кобыльем Городище, там как раз в то время не было священников. Я с этим благословением пошёл к владыке Евсевию (митрополит Псковский и Пороховской — ред.). Владыка сказал: «Ну, раз так, давай». Храм, в котором я стал служить, интересен тем, что там крестили старца Николая Гурьянова и там служил певчим его отец Алексей Гурьянов. Там родовые могилы Гурьяновых.
О старце Николае
 |
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА со старцем Николаем. Справа — протоиерей Евгений Михайлов
| |
— Вы ведь потом ещё не раз встречались с отцом Николаем?
— Да. Но первая встреча была вызвана необходимостью. Я был просто в растерянности. Мне хотелось всё бросить и уйти в мир. Я по первому образованию художник, закончил Калининское художественное училище. И как раз в то время у меня с работой проблем не было. Можно было писать иконы и спокойно зарабатывать.
— Можно ли вас назвать чадом отца Николая?
— Я у него исповедовался. И он был, конечно же, моим духовником. Не скажу, что я у него дневал-ночевал. Я обращался к нему, когда у меня были какие-то вопросы. Однажды я попросил моего друга, священника Евгения Михайлова, испросить для меня благословение батюшки на ремонт храма. Старец сказал ему: «Пусть крышу делает!» А что её делать? Она нормальная, новая: железо, оцинковка. И, действительно, вскоре пронёсся смерч, и крышу сорвало с храма. И нам пришлось всё лето этой крышей заниматься.
— А что самое главное вы бы отметили в личности старца Николая? Что его характеризовало как человека?
— Во-первых, это был человек очень высокой культуры. Он по образованию педагог, работал учителем, знал несколько иностранных языков, причём таких редких, он ведь служил в Литве. Он знал и литовский, и польский языки. Ещё он был очень музыкальный человек, у него была фисгармонь, он собирал народные псалмы, христианские песнопения. Люди их пели не в храме, а дома, в старину это было обычным делом. Мы утратили все эти корни. И он всю жизнь эти песнопения собирал, потом издал сборничек, «Слово жизни» называется. Он был человек очень тактичный, у него не было такого, чтобы подавить личность человека.
— Больше советовал?
— Да. Было ощущение, будто ты с ним общаешься. Во-первых, все его разговоры начинались с того, что он человека кормил. К нему от Толбы семь километров по льду зимой нужно было идти или летом плыть на лодке. Чтобы людей мариновать и даже чая не предложить — это было не в его правилах. Это вообще отличительная черта всех старцев.
Отец Павел любил шутки
 |
СВЯТАЯ Евхаристия
| |
— Господь вас сподобил встречаться ещё с другим старцем — отцом Павлом (Груздевым).
— Да, тогда я ещё был мирянином. Это был 90-й год. Я был псаломщиком в Казанской церкви, Весьегонского района, на севере Тверской области, на границе с Рыбинским водохранилищем. Как и отец Николай, отец Павел был лагерником, претерпел репрессии, гонения.
— У отца Павла, я читал, были черты юродства.
— Ну, как юродства, он был русский мужик, а русский человек, особенно селянин, любит шутку, всякую прибаутку, частушку. Он не из тех, кто изображал из себя какого-то ненормального. Он просто по-русски себя вёл. Непосредственно. Многие вещи называл своими именами, причём в открытую. В наше время, когда мы во всяких политесах, это всё не привычно, не принято. Вот, допустим, был такой эпизод, чему я сам был свидетель. Однажды к нему приехал ярославский архиерей, владыка Платон, потом он служил в Аргентине. И он привез делегацию католических священников, специально показать нашего старца. А тогда же не было никаких мобильных телефонов, и никого ни о чём не предупреждали. Они приехали, ищут, а батюшки нет. Где он? Послали иподиакона искать старца. Нашёл он его на заднем дворе, старец чистил нужник свой, выгребал лопатой. Говорит: «Владыка приехал!» Отец Павел скорее всё бросил, побежал, умылся, переоделся. Явился, говорит: «Заходите в дом, гости!» А владыка ему начал выговаривать: «Отец Павел, ну что ж ты? Ты же архимандрит. Что ж ты сам-то выгребаешь? Надо было кого-то попросить...» Отец Павел отвечает: «Так владыка, чего просить? Сам нас...л, сам и чищу!»
— Можно сказать какая-то непосредственность детская в поведении старцев, наивность...
— Да, это совершенно так. Старцу Николаю уже было за 80 лет, а когда я начал с ним разговаривать, увидел его глаза, у меня было состояние такое, что я разговариваю с молодым человеком. Он был человек с юмором, но у него юмор был не как у отца Павла, тот был грубоват. Помню, как он однажды провожал меня. А тогда он забрал у меня одежду, повесил у себя в келье. Мы сидели, чай пили на кухне. И потом, когда уходили, он одежду выносит. У меня была скуфейка, а он мне меховую выносит. Я говорю батюшка: «Не моя шапка». — «А твоя пусть у меня остаётся. Понравилась!» Тоже так пошутил. У него таких было много интересных моментов.
«Вам нужно покраситься!»
— Есть мнение, что прежние старцы уходят, а на смену им не приходят новые. Согласны с этим?
— Старчество — это явление не от нас зависящее, это всё-таки Божье дело. Не надо думать, что это люди не от мира сего. Их жизнь так сложилась, что откуда-то у них взялся дар прозорливости и способность понимать человека. У отца Николая от 200 до 300 человек за день проходило. Это сколько же нужно терпения, чтобы всех людей выслушать! И причём у него как-то это всё быстро получалось, он каждому человеку мог уделить полминуты, минуту, или несколько секунд, а у человека было такое ощущение, что он с ним час разговаривал. Понимаете, он настолько в самую суть проникал, что у тебя болит, что у тебя самое трудное — это самое ему и открывалось. Причём даже в самую первую с ним встречу.
— Расскажите конкретный случай!
— У меня как-то долго было такое состояние, что я не мог нормально исповедоваться. И были грехи, которые я не мог открыть, всё стеснялся на исповеди. И в самую первую встречу батюшка Николай посадил меня на стул у себя на кухоньке, взял веник и начал что-то подметать. А потом подошёл ко мне и все мои грехи, которые меня тяготили, мне высказал. Я чуть со стула не упал, у меня было состояние, будто меня в лоб стукнули. «Было такое?» — «Да». Так. С этого момента я понял, что я общаюсь не просто с человеком, а с человеком, имеющим Дух Божий. Невозможно было как-то обмануть его, вывести этого человека из себя, ввести в заблуждение, хотя некоторые люди пытались это делать. Однажды я приехал в числе многих на пароходе «Заря», а нас было около 40 человек. И пока стоял, ждал своей очереди, я наблюдал, о чём другие люди с ним разговаривают. И вот одна женщина с дочкой к нему приехала. Зять сидел в тюрьме, и она всё хотела выписать его из квартиры: типа, такой человек не нужен. Она его спрашивает: «Что нам делать, выписывать?» Батюшка говорит: «Не надо, пусть сидит, а когда вернётся, будете с ним разбираться». Отвёл их. А они по-новой. Опять с тем же вопросом: «Скажите, что нам делать? Что нам делать?» Отец Николай слушал-слушал и говорит: «Вам нужно покраситься!» Увы, сейчас всё меньше людей, которые готовы благословение выполнять. Старцы — они есть, и были бы. Но люди хотят по-своему поступать. Каждый ищет такого священника, который благословил бы то, что ему нужно. И пока такого не найдет, он не успокоится.
О слухах вокруг имени старца
 |
ОСВЯЩЕНИЕ колоколов
| |
— А были у вас разговоры о России, о нашем будущем?
— Я такие темы не затрагивал, обычно мне было интересно, когда батюшка рассказывал, наоборот, о прошлом. Он рассказывал как его родственников раскулачивали. Он сам был родом из села Чудские Заходы — это от села Кобылье Городище семь километров. Даже сохранился дом, где жила их семья. Их оттуда выселили. Там были такие богатые люди — купцы Захаровы. Они были их родственниками, и почти все здания, которые там построены, в том числе и церковный дом, в том числе административные постройки в деревне Самолва — были построены в 19-м веке купцами Захаровыми. Потому что у них был свой кирпичный завод. Причём этот завод не откуда-то взялся — там на побережье Чудского озера огромные залежи красной глины, и они эту глину начали разрабатывать, лепить кирпичи, обжигать, и пожалуйста — стали богатыми людьми. Этот кирпич поставляли и в Петербург, и во Псков.
— Люди, прошедшие репрессии, были, наверное, в чём-то особенные?
— У них была такая интересная черта. Это сейчас мы привыкли много осуждать, критиковать правительство, власти, а эти люди, которые прошли репрессии, у них было совершенно другое устроение. Однажды я пришёл к отцу Николаю с одним человеком, и он подарил нам сборнички «Слово жизни», с этими вот народными песнопениями. «А мне ничего не будет за агитацию?» — спросил старец. У них была ещё настороженность, потому что они пережили такие времена. Поэтому о нём же говорят много неправды, что он тайный епископ, что он чуть ли не по воздуху летал.
— Да, гуляют такие слухи в Интернете...
— Вот эти люди, которые появились в последние годы его жизни, сейчас они какие-то монахини — иеромонахи, о старцах говорят такое, чего и не было. Отец Николай был обычный сельский батюшка, митрофорный протоиерей, никакой он не схимник, потому что он ел холодец, если бы он был схимник, он бы не ел мясо. И что ему приносили, тем он и питался, никаким сугубым постником не был. И действительно, у него был эпизод, когда он хотел принять монашество. Можно сказать, что он был духовным сыном митрополита Сергия (Воскресенского) — эта фигура во многом оболганная сейчас. Это тот, кто остался на оккупированной немцами территории. В Вильнюсе были организованы пасторские курсы, и отец Николай на этих курсах учился и был послушником Вильнюсского Святодухова монастыря. Он хотел принять постриг, но пострига он не принял, полного пострига. Может быть, он был рясофором, но не более того. Потом его посвятили в священники, и так он простым священником и стал. Целибатным, несемейным. Есть фотография, где он с иподиаконами владыки Сергия сфотографирован. Плетут сейчас, что это его иподиаконы.
Об истории Успенского храма
 |
ОБХОДЯ крепостные владения
| |
— Отец Довмонт, отвлекаясь от темы старцев, расскажите, пожалуйста, о вашем приходе. Ваша церковь находится в Ивангороде, на границе с Эстонией, Евросоюзом. Церковь интересная, и по истории, и по тем людям, которые посещают ваш храм.
— Наш храм, действительно, исторически интересный. Почему? Потому что он древний. Ценно то, что это один из тех случаев, когда сохранился именно приходской храм. Не монастырский, как часто бывает, а обычный. Здесь и в 16-м, и в 17-м столетиях был оплот православия. Это государев храм. Построен он был по повелению государя Ивана III, дедушки Ивана Грозного. Он строился вместе с Ивангородской крепостью. Строили его венецианцы, итальянцы, которых приглашала супруга царя Софья Палеолог. Сама она воспитывалась в Италии, в Риме. Оттуда же были приглашены и строители Московского Кремля, московских храмов. По тому уровню — это была государева стройка. Для чего был нужен этот храм? Он был нужен, потому что царь Иоанн не оставлял надежды на то, что Россия выйдет к Балтийскому морю. Это те функции, которые исполняет сегодня Петербург — быть «окном в Европу». Тогда Петербурга не было, и хотели через Ивангород сделать такие врата. Необычность этого места в том, что две крепости друг против друга стоят: Нарвская и Ивангородская, два полноценных мощных сооружения. С одной стороны — это замок Ливонских рыцарей, а с другой стороны — наш, Ивангородский замок.
— Потом ведь был период шведского господства?
— Да, более 70-ти лет Ивангород принадлежал шведам. Они в нашем храме сделали лютеранскую кирху. Потому что шведы — лютеране, протестанты. Произошло это не сразу. В петровское время, когда Нарва была отвоёвана и Прибалтика присоединена к Российской империи, конечно, храм был возвращён православным.
— А в советское время что там было?
— В советское время он стоял без окон, без дверей. До войны, до 40-го года, эта была территория буржуазной Эстонии, до 40-го года. Небольшой период советской власти особо погоды не сделал. Во время войны его окормляла псковская миссия, но в 44-м году немцы разбомбили Нарву и Ивангород. Наш храм частично тоже пострадал. Покровский придел был разрушен. И в таком виде храм стоял в бесхозном состоянии до 1975 года. В 75-м году наши архитекторы наконец-то вспомнили, что это уникальный памятник архитектуры. Я не думаю, что в Ленинградской области есть другой такой памятник венецианской архитектуры 15-16 веков. Поэтому о нём вспомнили и началась реставрация. Длилась она долго: с 75 по 89 год. Она была довольно-таки фундаментальная. Были раскопки, метра на два сняли грунт. Но всё равно до уровня 16 века не дошли, остановились на уровне петровского времени. А так ещё метра два нужно было копать, чтобы дойти до изначального уровня.
— А когда храм уже открылся и стал в полную силу функционировать?
— Первые службы начались в 92-м году. А полностью его передали Санкт-Петербургской епархии в 94-м году.
— Вы уже тогда возглавили приход?
— Меня назначили в 2009-м году. Умер мой предшественник, протоиерей Николай Зайцев, который здесь был 14 лет настоятелем, и после его смерти меня поставили. Я как раз тогда окончил Духовную академию.
Нужды всегда есть
 |
ПРАЗДНОВАНИЕ Пасхи
| |
— Отец Довмонт, скажите, какие служения у вас есть в приходе?
— Это трудно сказать. Ну, какие служения? У нас есть воскресная школа для детей и для взрослых, я беседы провожу, не много людей ходит, но для нас нормально.
Я один священник, у меня нет помощников. Вот сейчас у нас у одной прихожанки рак четвёртой стадии, мне приходится ходить к ней, я её и причащаю. У неё восемь детей. Пойдёшь туда — и полдня прошло. То у одного, то у другого что-то, пока с ними позанимаешься, пообщаешься...
— А сколько сейчас человек в приходе?
— Я обычно считаю по количеству соборующихся. За великий пост у нас соборуются около 100 человек.
— Вы ведь занимаетесь ещё иконописью, пишете иконы?
— Ну, это по необходимости. Когда, в частности, у нас не было тёплого храма, все службы проводили в верхнем Успенском храме. А там 16 метров высота до купола. Отопить такое помещение совершенно нереально. И там служба выглядела так — стоит тепловая электрическая пушка, и люди вокруг этой пушки греются, а батюшка в алтаре околевает. Потому что туда тепло не доходит. И в умывальнике вода замерзает. Покойный отец Николай, мой предшественник, почему-то не озаботился темой тёплого храма. Может быть, из-за того, что он был человек очень больной и в зимнее время не служил вообще. Первое, с чего я начинал — это мы сделали тёплый храм. На первом этаже не было ни окон, ни дверей. Мы там вставили рамы оконные, двери поставили, проводку провели, полы покрасили, стены побелили.
— А какие-то сейчас нужды есть ещё?
— Ну, нужды всегда есть, потому что вообще-то у нас четыре престола, четыре придела. И пока что в более или менее нормальном состоянии только два, ещё два нужно делать. Покровский храм вообще запущен. Там полностью нужно всё отштукатурить и проводку делать новую. Сейчас один раб Божий, предприниматель Даниил Мощанин, нам пожертвовал набор колоколов — восемь колоколов. Теперь храм с голосом, а то вообще был безголосый храм. В зимнем храме нужны Царские врата, иконостас. Я только что Царские врата написал. Сейчас ещё надвратную икону нужно дописать. Ещё реставрацией занимаюсь, старые вещи нахожу и реставрирую их. Вот нам тут плащаницу подарили старинную 18-го века, отреставрировать нужно.
Мы живём дружно!
— Отец Довмонт, ещё такой вопрос хотел задать. Вы находитесь на границе с Эстонией, как вам оттуда видится Евросоюз?
— Мой приход на одну треть состоит из людей, которые живут на той стороне. У нас есть пешеходная таможня. Через речку Нарова есть мост, раньше он мостом Дружбы назывался. А сейчас это просто мост, и если у человека есть виза, пожалуйста — пешочком перешёл, и всё, буквально минут 20-30 занимает. Моя псаломщица живет в Нарве, в Эстонии. Так что в этом плане у нас приход межгосударственный.
— Интернациональный?
— Некоторых вещей я предпочитаю не касаться — щекотливые. Сейчас почему-то начали звучать такие клише, которые были характерны для времён холодной войны. У меня среди знакомых есть лютеранские пасторы с той стороны, я помогал им делать приглашение в Россию, чтобы визу оформить. Мне они тоже делали приглашение с той стороны, чтобы визу европейскую получить. Поэтому мы живём дружно. Все эти противостояния — они на высшем политическом уровне. А люди на местах не заинтересованы в каких-то конфликтах. Я бываю периодически в Эстонии, и никогда не встречал там со стороны местного населения, в том числе эстонского, какой-то агрессии. Наоборот, они рады, если что-то у них покупаешь, надо просто вести себя нормально, порядочно, и к тебе везде будут хорошо относиться. Потому что, извините, все маты на заборах на русском языке написаны. На эстонском я нигде матов не встречал.
— Русофобию вы там не встретили...
— Нет совершенно никакой русофобии! Хотя в Нарве живут не только эстонцы, там живут ижорцы. Здесь очень многонациональное население. Когда-то здесь была элита, сюда приезжала петербургская богема: поэты, писатели, артисты, художники. Здесь писали полотна Иван Шишкин, Билибин, у нашего Ивангородского музея — самая большая коллекция его картин, писатель Куприн здесь тоже любил бывать. Конечно, места исторические. Наш священномученик Александр Волков был здесь учителем местных училищ, известный протопресвитер Александр Киселёв здесь начинал. Это, кстати, его первый приход. Ему нужно отдать должное. Он отстоял наш храм от закрытия, во время буржуазной Эстонии. Отец Александр нашёл документы о том, что территория, на которой находится храм, указом государя Александра III на века вечные отдана Успенскому приходу. А в Эстонии было такое правило: если владение — собственность, то нельзя на него посягать, нельзя отнять. Они даже ездили к президенту Эстонии. И он сказал, мол, оставьте в покое, и храм, таким образом, сохранился. Приезжайте к нам в гости, много интересного увидите и узнаете!
— Спасибо, отец Довмонт, за интересную беседу! Всех вам благ, сил и вдохновения в вашем служении!
Вёл беседу Сергей РОМАНОВ
Фотографии из архива отца Довмонта
| К оглавлению
| К следующей странице |
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При
любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.
Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru
|
|
|
