 |
| К оглавлению
| К предыдущей странице
| К следующей странице |
Основу его личности составляла любовь
ВАЛЕНТИНА МАТВЕЕВА — известный кинорежиссёр-документалист, снявшая ряд фильмов, отмеченных российскими и международными наградами. Особое место среди них занимают фильмы, посвящённые великому проповеднику современности митрополиту Антонию Сурожскому. Они раскрывают образ русского подвижника, посвятившего всю свою жизнь служению Богу и России. Не так давно в издательстве «Сатис» вышла книга В. Матвеевой «Апостол любви» с рассказами о владыке Антонии. Мы встретились с Валентиной Ивановной и попросили её поделиться с нашим читателем воспоминаниями об этом удивительном человеке.
Это были слёзы очищения
— Валентина Ивановна, как вы познакомились с владыкой, какое первое впечатление он на вас произвёл, и когда это было?
— Я познакомилась с владыкой Антонием за десять лет до того, как встретила его лично. Я была тяжело больна, мне врачи обещали только год жизни. Пришли подруги и сказали: «Тебя надо крестить». Начали меня готовить. Евангелия не было, это был 1979 год. И тут кто-то принёс напечатанные на плохонькой машинке помятые листочки. Было написано: «Проповеди и беседы митрополита Антония Сурожского». Когда я начала читать эти «Проповеди и беседы», я начала плакать. Это были слёзы, с которыми выходила вся чернота из души. Всё, что накопилось: боль, ужас — всё это стало изливаться. Это были слёзы очищения. Я испытала лёгкость, потому что узнала, что есть другая жизнь, другие люди, другая реальность.
— И вам, конечно, захотелось узнать, что это за человек, чьи беседы на вас оказали такое воздействие?
— Я тогда ко всем приставала, спрашивала: кто это? Мне говорили: успокойся, ты его никогда не увидишь, он живёт в Англии. В 1980 меня крестили. Я тогда работала на Леннаучфильме, это считалось идеологическим фронтом. Поэтому меня увезли подальше, в Осташков. Там служил замечательный священник — отец Владимир, он и крестил меня. Он потом возглавил Нило-Столобенскую пустынь, когда она начала возрождаться.
Первая встреча с владыкой
 |
ВЛАДЫКА АНТОНИЙ и кинорежиссёр
Валентина Матвеева
| |
— А от той болезни вы всё-таки исцелились?
— Да. Я отказалась от химиотерапии. Хотя никто не верил. Меня поддержали друзья гомеопатией. Я тогда жила около церкви Кулич и Пасха. Приходила туда, в толпе стояла. У меня там не было друзей или знакомых. До прихода на Леннаучфильм я училась в аспирантуре института Театра, Музыки и Кино на отделении кино и там познакомилась с подругой (мы дружим до сих пор), она вышла замуж и уехала в Англию. Она долго не звонила и вдруг в 89-м году позвонила, сказала: «Что ты сидишь? Вам разрешили выезжать за границу. Я тебе пришлю вызов, пришлю денег — выезжай. А то всё скоро кончится!»
Я собралась и поехала. Приехала на Страстной неделе и первым делом помчалась в храм, чтобы увидеть владыку. Там и увидела его первый раз. Но он был так далёк, служил в алтаре и был как будто с нами и в то же время не с нами. И я не представляла, что могу подойти к нему и просто так обратиться. Но я всё же набралась смелости и после службы, когда давали крест, я подошла к нему и объяснила, кто я.
— Это была русскоязычная община?
— Нет, это был смешанный приход. Там были англичане, сербы, русские из первой волны эмиграции, но не было людей из новой волны — людей, уехавших по экономическим причинам. Приход был небольшой, дружный, очень сплочённый. Когда была Пасха, то я даже не помню, на скольких языках обращался владыка: по-русски, и по-английски, и по-грузински, и по-сербски.
— Он знал столько языков?
— Нет, не все. Но он вырос во Франции, и у него была способность к языкам. Он знал английский, французский, немецкий. Часть верующих отвечала по-русски, часть по-английски. Это была такая замечательная всеобщая радость православия! В результате мы договорились о встрече, и я пришла к нему. Так всё и началось. Кстати, некоторые утверждают, что я была его духовным чадом, но это не так. Он был правящим митрополитом и даже исповедовал меня всего один раз. Тогда вышел какой-то мальчик и сказал, что только русских будет исповедовать владыка. Очередь зашумела, но мальчик повторил: «Только русских». Так я и попала на замечательную исповедь. Я плакала, испытывала чувство глубокого очищения и облегчения. Но это было один раз.
Ходил к хиппи и любил Россию
 |
НА ОДНОЙ ИЗ ВСТРЕЧ с молодёжью
| |
— Но вы ведь советовались с ним по каким-то вопросам?
— Да. В отношении тем снимаемых фильмов. Я узнавала у друзей, священников, монахов, живущих в России, что им интересно, и об этом мы с владыкой говорили. Вы не поверите, но мне было неловко спрашивать его о своём, тратить на это время. Но когда меня сейчас о чём-то спрашивают, то я говорю: «А можно, я скажу об этом так, как говорил владыка Антоний?»
Так произошло и с беседой об экуменизме, которую я записала. И когда меня попросил владыка Иоанн (правящий архиерей Санкт-Петербургской епархии — ред.) рассказать о той беседе, то я предложила ничего не говорить от себя, а передала ему запись беседы с владыкой Антонием. После чего владыка Иоанн сам позвонил и очень благодарил за то, что смог дать ответ на частые вопросы студентов о взглядах митрополита Антония. Владыка Антоний никаким экуменистом не был, а соблюдал все каноны православия. Он проповедовал православие и перед студентами в Оксфорде, даже к хиппи ходил! И часть этих хиппи также стали православными. Когда я попросила его показать этих бывших хиппи в храме, то он отказался.
— Христос же пил и ел с грешниками...
— Да, и владыка Антоний всегда говорил на евангельские темы. А о политике никогда!
— Но при этом он ведь любил Россию...
— Он не просто любил Россию! Однажды, когда он приехал в Россию в конце 60-х — начале 70-х, то его вызвали в соответствующие органы за то, что он ходил по квартирам и проповедовал. Отобрали паспорт. На что владыка радостно воскликнул: «Так значит, я остаюсь в России?» После чего паспорт вернули. Хотели запугать, но только порадовали. Он всегда очень тепло говорил о России, рассказывал, как живут там люди. Повторял слова Бердяева: «Русское рассеяние превратилось в сеяние». Всюду, от Южной Америки до Австралии, первое, что делали русские — это строили храмы. Или, если не было на это денег, то служили по домам или даже подвалам. Когда владыка приехал в Англию, сменив престарелого священника, там был всего один приход РПЦ. А когда я снимала о нём фильмы, то было уже тридцать восемь приходов по всей Англии, причём самых разнообразных!
Встали перед ним на колени
 |
ЧТОБЫ СМОТРЕТЬ собеседнику в глаза, владыка часто опускался на колени
| |
— Но ведь это большой труд — построить или приобрести столько зданий! Это были бывшие англиканские храмы?
— Англикане, храмы которых пустели, отдавали их в безвозмездную аренду РПЦ. Вот я в таком храме в Эссексе и снимала службу. Единственное, что не разрешалось — это звонить в колокола снаружи, поэтому колоколенку из маленьких колоколов устраивали внутри храма. В Оксфорде уже сейчас достроили и колокольню. Англикане очень дружелюбно относились к православным, поскольку сами сильно конфликтовали с католиками. И до сих пор английские католики в этом боятся признаваться. Это считается неприличным. Во время интервью архиепископ Кентерберийский упоминал о том, что пришёл в церковь благодаря выступлениям владыки Антония по «Би-Би-Си». И когда владыка сильно болел и готовился к смерти, то архиепископ Кентерберийский пригласил его к себе на приём, где англиканские священники прощались с владыкой, а когда он садился в машину, то встали перед ним на колени.
— Англиканский архиепископ же и сказал, что владыка был похож на Апостола?
— Да, это уже из второго фильма. Так всё и началось. Я все 90-е годы приезжала в Англию к подруге, которая практически спасала меня от нищеты, поскольку в Петербурге не было работы, не было тем и сюжетов, не было зарплаты. Люди слонялись по студии, и нечем было платить за тепло и электричество. В 1996 году я делала фильм об иконописце отце Зиноне, и работала только одна монтажная, где я и моя помощница сидели в перчатках, и электрический провод к монтажному столу шёл через открытую форточку от уличного столба. И моя подруга просто приглашала меня к себе пожить месяца три, особенно зимой, подкормить и приодеть.
— А как вообще пришла мысль снимать фильмы о владыке?
— В конце 80-х — начале 90-х я снимала фильм о кладбищах и никак не могла сформулировать мысль, что нельзя кладбища уничтожать. Ведь в Ленинграде порядка двадцати кладбищ были «закатаны под асфальт», и даже останки поэта Блока пришлось спасать и перезахоранивать. Кладбища использовались и под территорию заводов, и под футбольные поля. Как раз в это время владыка приезжал в Москву, и мы с ним записали беседу о смерти, часть которой и вошла в фильм. Там владыка и говорил о том, почему нельзя этого делать. Что смерть — это «успение», переход в иную реальность, но если для кого-то кладбище — просто территория с бренными останками, то для кого-то «здесь мама лежит»; что «покойник» — от слова «покой». Вот этот фильм я и показала подруге. Она как человек, близкий к искусству, сразу же пришла в восторг и сказала, что мне нужно снять фильм о владыке.
Говорил о себе как о недостойном
 |
НА ОДНОМ из пикников в окружении друзей
| |
— Ощущал ли владыка свой духовный дар?
— Нет. По крайней мере, никогда об этом не говорил. Фильм «Сеятель» заканчивается его словами, что «надо служить», что человек приходит к Богу через общение с искренне верующим. Он всегда говорил о себе, как о недостойном.
— Владыка легко шёл на контакт?
— С теми, кто был вокруг него — да. Лишь один раз он отказал в переданной через меня просьбе моего коллеги о съёмках. Спросил при этом: «Правду ли говорят, что человек этот нерукопожатный?» И попал в точку — ведь даже мне эту просьбу не хотелось выполнять. Он мог быть жёстким при необходимости. Фильм «Встреча» о владыке мы снимали четыре недели. Я боялась, что владыка не согласится на такое, и слукавила, сказав, что мы будем снимать фильм о православных приходах в Англии. Владыка с радостью согласился, на что я тут же сказала, что «нельзя снимать такой фильм, не снимая вас — главу...» Он сказал: «Посмотрим». Я спросила: «Благословляете?» Он ответил: «Да».
— Интересно, почему владыка выбрал наш Московский Патриархат, несмотря на весьма скептическое к нему отношение многих православных за рубежом?
— Владыка сказал об этом в фильме «Встреча». Он выбрал Русскую Церковь, несмотря на скептическое отношение многих из РПЦЗ, потому что от России, как и от матери, нельзя отказываться. Он говорил: «От Церкви можно отойти, только если она проповедует ересь. Русская Церковь ереси не проповедовала никогда!»
«Крест уже освящён!»
— Скажите, а что составляло основу личности владыки?
— Любовь. Ко всем. Он всем говорил: «Говорите мне “ты”». Хотя я не смогла говорить ему «ты». Только после его смерти, обращаясь к нему сейчас, я говорю «ты». Ведь мы не обращаемся к Богу на «вы». Может, я смело сравниваю, но когда мы обращаемся к святым на «ты», мы же не думаем, что этим оскорбляем их.
— Вы обращаетесь к владыке, как к святому?
— Вопрос очень сложный... Владыка не любил говорить о чудесах, которые происходили по его молитве. Достоверных случаев я знаю два. Первый касается Ирины Ратушинской, женщины, сидевшей в лагере за свои православные стихи (фильм «Сеятель»). После освобождения она с мужем приехала в Англию, где ей очень хотелось увидеть владыку Антония. В лагере не разрешали носить ничего металлического, поэтому муж привёз ей крестик, вырезанный из кости. Но так как он очень торопился, то не успел его освятить. Ирина попросила владыку освятить крест. Он ушёл в алтарь, но через некоторое время вернулся и сказал: «Крест уже освящён». Ирина возражала, но владыка повторил: «Крест освящён». Второй случай — с мальчиком, у которого были сильные воспаления во рту и горле. Мама пришла к владыке и просила его помолиться о выздоровлении. Когда через день она навестила сына, то он уже спокойно ел и пил, воспаление прошло. Владыка помолился за мальчика. Владыка всегда просил об этом никому не рассказывать.
— А рассказывал ли владыка о своей встрече со Христом? Была ли у него такая встреча?
— Когда владыке было лет 14, то один священник как-то очень сладко рассказывал о Евангелии. Владыка решил сам дома прочесть самое короткое Евангелие, от Марка. И когда закончил, то зримо ощутил на противоположном конце стола присутствие самого Христа. И этот случай изменил всю его дальнейшую жизнь. И в юности он даже в трамваях говорил французам: «Вы знаете, что Христос вас любит?», чем сильно смущал их. Я считаю, что проповедовать на улицах не стоит, не всем дано. Придёт время, и человек сам придёт к Богу, уговаривать его нельзя. Об этом говорил потом и сам владыка. Однажды владыка столкнулся на ступенях гостиницы с человеком, который, увидев на груди владыки крест, спросил его: «Вы священник?» — «Да». — «А я в Бога не верю! Докажите мне, что он есть!» Владыка спросил: «Вы женаты?» — «Да». — «Жену свою любите?» — «Да». — «А вот докажите мне, что вы жену свою любите». — «А как же я докажу?..» — «Вот видите... Богу неважно, что вы в Него не верите. Он верит в вас и любит вас».
Владыка ничего не боялся
 |
ВО ВРЕМЯ крестного хода
| |
— Когда смотришь его видеопроповеди, то создаётся впечатление, что он лично Бога знает...
— Да. И об этом я писала в своей книге. Мы ощущали это, когда он рассказывал о распятии. О том, как себя вела Богородица. Он смотрел не на нас, а в сторону. Это был взгляд внутрь себя. И было полное ощущение того, что он сам присутствовал в толпе вокруг креста. Настолько явственно он передавал поведение Богородицы, учеников Христа. И это было просто рассказом очевидца.
— Это было откровением?
— Может быть... Как можно любить всех? А он как-то рассказал, что он однажды вошёл в алтарь и вспомнил, что не любит одного своего знакомого. И пришёл в ужас: «Как я могу служить литургию, если я его не люблю?!» И он покаялся перед иконой и только после этого начал служить...
— Его жизнь теперь — образец, на который можно ориентироваться, ведь сейчас в церкви много трудностей, связанных с какой-то «формализацией» церковной жизни...
— Да. И владыка об этом говорил. Приводил слова одного румынского пастуха, сказанные, видимо, ещё во время революции: «Радуйтесь, радуйтесь! Раньше сосуды были золотые, а попы деревянные. А теперь наступило время, когда сосуды деревянные, а попы золотые». Что-то мы потеряли по сравнению с первыми христианами, в чём-то отошли от них. Приводил слова отца Софрония Сахарова, что церковь — это пирамида, которая стоит остриём на плечах митрополита, что он держит её, а не возвышается над ней.
— Он был смелым и в поступках, и в суждениях...
— Владыка ничего не боялся. Он в юности был командиром отряда «Витязей», и эти командирские качества в нём остались. Взаимовыручка, способность первым прийти на помощь... Он хорошо говорил о рабстве — что нами владеют вещи, которыми мы дорожим. А у владыки ничего не было, ничего! Он был абсолютно свободен. И так как он жил за алтарём, то часто говорил: «Я живу у Христа за пазухой!»
— Он жил за алтарём?
— Да. Сначала там была ризница, а за ней был кабинет, в котором он принимал. Кабинет состоял из круглого стола с электрическим чайником и стульев каких-то. А потом у общины появился дом, который они построили рядом с храмом. Там была библиотека, зал для всяких выступлений, хорошая трапезная, где все пили чай после службы. Все приходили, садились на пол, если не было места: англичане и русские... Ели то, что с собой приносили. Всегда были сахар, печенье. И он туда часто приходил с какой-то тарелочкой. А потом, после смерти владыки, я зашла в его «кабинет», где ничего почти не было, лежали на стульях книги... Владыка, у которого болел позвоночник, спал не на кровати, а на коврике. Спальня была этажом выше кабинета. Была небольшая кухня, которой он и не пользовался.
— Для владыки мир земной, материальный, не имел никакого значения?
— Абсолютно. Была женщина, которая сначала убиралась у владыки, а потом её не стало. Ему приносили еду в стеклянных банках, которые оставляли перед дверью, а владыка потом выставлял их чистыми обратно. Ел он один раз в день.
— Получается, что он жил, как монах?
— В общем, да. Он во время поста обращался к прихожанам: «Мои дорогие, не носите мне котлет в пост!»
«Кто у вас там в церкви летает?»
— А ещё я слышал, что он обнимал людей и они чувствовали его любовь...
— Да. Не обнимал, а прикладывался щекой к щеке. Однажды я крестила сына своей подруги, и вышел владыка и всех обнял и поцеловал. И старенькая домработница, Агнес, просто окаменела. Я спросила её: «Что случилось?» Она поинтересовалась: «А кто это?» Я ответила: «Наш митрополит». — «А наш только с рукопожатием...» — сказала Агнес. Она прониклась к владыке такой любовью! И очень ему помогала и сочувствовала в дальнейшем.
— Это для англичан, наверное, было открытием?
— Да. Был ещё такой случай: один проживающий в Англии русский певец давал в «Альберт-холле» благотворительный концерт в пользу церкви. Собралось очень много народу, весь наш приход, моя подруга с мужем. Я вышла поздороваться, обнялась со множеством священников и знакомых, а когда вернулась на место, то муж подруги пошутил: «Я не понимаю, кто живёт в Лондоне: ты или мы?» У них такое общение не принято... Впоследствии, когда муж этот посетил храм, он был просто потрясён происходящим. И подруга спросила меня: «Что вы сделали с моим мужем? Что у вас там происходит? Кто у вас там в церкви летает?» — «Да это Бог», — ответила я. «Какой Бог?» — удивилась подруга, а впоследствии и сама стала ходить на службы. Службы велись некоторые на русском, некоторые на английском, а некоторые и по-русски, и по-английски одновременно. Хор был почти весь из англичан и пел по-церковнославянски.
«Помолитесь, чтобы я человеком стал!»
— Говорил ли владыка о том, что думает о будущем России?
— Нет. При мне, во всяком случае, на политические темы не говорил. Хотя, как говорят, и поддержал перестройку. Но когда поехала в Англию последняя, богатенькая эмиграция, то он только сказал: «Ну, теперь начнётся...»
— А с кем из священников московских он поддерживал отношения?
— В третьем фильме я рассказываю, что он останавливался в Москве у отца Владимира Ведерникова, очень хорошо знал Митрополита Киевского Владимира (Слободана), я сняла интервью с ним. Очень любил Питирима, даже служил с ним. Мне владыка Тихон (Шевкунов), тогда ещё просто послушник Георгий, подарил коробочку с 16-миллиметровой плёнкой, где владыка Антоний служил и говорил проповедь в храме, где настоятелем был Питирим. Были у него избранные люди, которым он доверял.
— Помните вашу последнюю встречу?
— Да, это было в 2001 году. Пришла к нему прощаться, говорю: «Простите меня, владыка, опять я надоедала вам своими съёмками». Он перекрестил меня: «Благословляю вас надоедать мне всегда. Приезжайте». И пошёл к себе. И тут со спины вдруг я увидела, что он уже такой старенький... как-то немножко сгорбился, чего прежде с ним не было. Прошёл несколько шагов, обернулся и сказал: «Помолитесь за меня!» Отвечаю: «Да я всегда, когда молюсь, вас поминаю. Обязательно!» Он вдруг говорит: «Помолитесь, чтобы я человеком стал!»
— Вы были на его похоронах?
— Да, Господь благоволил, и мне быстро сделали визу. Во время проверки в аэропорту я сказала по-английски фразу: «Я еду на похороны архиепископа, и меня чудесным образом пропустили... Я простояла у гроба владыки трое суток, отлучаясь лишь раз в сутки часа на четыре поспать. Ночью все — и русские, и англичане — читали у гроба. А днём шли толпы...
— Вам иногда владыка не является во сне? Или, когда вы к нему обращаетесь, то чувствуете ли его присутствие?
— Нет, не является. Но, когда я обращаюсь к нему, то чувствую. Обращаюсь, прошу мне помочь или объяснить, как поступить. И знаю, что он меня слышит. Думаю, что таких, как я, много. В Москве сейчас есть и фонд владыки Антония, куда я отсылаю свои материалы, чтобы они не пропали.
Вёл беседу Сергей РОМАНОВ
Фотографии из Интернета
| К оглавлению
| К предыдущей странице
| К следующей странице |
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При
любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.
Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru
|
|
|
