|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
— А как вы пришли в монастырь? — Когда я работал в ТЮЗе и жил напротив Валаамского подворья, мне мама посоветовала сходить на службу в храм. Я сходил, очень понравилось пение. Не помню, где был: на небе или на земле, как говорили послы князя Владимира после посещения византийской службы. Однажды я купил газету «Православный Петербург», где было приглашение потрудиться в храме преподобного Сергия. Вот так я сюда пришёл. Познание Бога и вера пришли уже здесь. Стал читать труды святых отцов, Игнатия Брянчанинова. С отцом Николаем, нашим настоятелем, здесь уже встретился. Побывал в Печорах, когда ещё были живы старцы. Я соприкоснулся с тем, что такое настоящий монастырь. — А были ли у вас осязаемые знаки, которые давал вам Бог? — Да, были. Я хотел в Сергиеву Лавру попасть. Два раза мне отец Николай не разрешал, и я смирился и успокоился, перестал думать об этом. Отец Николай посоветовал мне поступать в семинарию. Я поступил в Московскую семинарию, и потом 2-3 раза в год ездил в Лавру. Там я встретился с духовником Лавры отцом Кириллом (Павловым) и с 1995-го года окормляюсь у него, под его непосредственным руководством. Вот видите, когда смиришься, Господь исполнит твоё желание, но не как хочешь ты, а как тебе полезно! А вот ещё такой случай в моей жизни был. Я родился уже после смерти отца, которого убили, и тот, кто его убил, жил рядом. Мне порой приходили мысли о том, что когда убийца отца вернётся из тюрьмы, я его убью. А уже здесь, когда я пришёл в мо-настырь, Господь настолько изменил моё сердце, что я в помянник записал его имя и стал молиться о нём. Отношение к нему и его родственникам совершенно изменилось. — А вы видели этого человека? — Нет, говорят, что он умер в тюрьме. У него был очень большой срок. — И вы за него молитесь? — Да. Видите, такой случай в жизни, и как это простить, как такого человека полюбить? Легко сказать, а как это исполнить? — Наверное, нужно созреть для этого, нужен Божий дар, благодать... — Да. Самому этого невозможно сделать. Вот вспоминаешь Елизавету Фёдоровну, как она ходила к убийце своего мужа, Сергея Александровича Романова, молилась за него, Евангелие ему отнесла. — А какова судьба других членов семьи убийцы вашего папы? — Мать этого человека умерла, отец пил запойно. Мы ходили им помогать, кормили животных. А потом сын старший убил своего отца и сидел в тюрьме. Я помню, когда мне лет 5 было, мама каждый день плакала. Особенно по утрам. На людях не плакала, а поскольку я маленький был, то меня она не стеснялась. Так она переживала о моём отце. Она одной женщине, потерявшей сына, давала наставление: «Ты, Маруся, на людях не плачь, вот корову доишь, там и плачь, сколько хочешь, или в погреб спустись, там и плачь, а на людях не надо». — Это люди старой ещё закваски... — Года за два до смерти она сестре моей говорила: «А вот, если бы муж был жив, ещё неизвестно, какие бы дети были!» Это мировоззрение такое, когда уже человек посмотрит на всё с духовной стороны, то уже совсем другой взгляд. Вот эти обиды, ссоры — это самое тяжёлое, что есть в жизни. «Он под одеялом руки крестом сложил...»
— И сейчас этого всего очень много в обществе — претензий, взаимных упрёков, обид и всякого негатива очень много. Это очень тяжело: жизнь пройти и не ожесточиться сердцем, а умириться. — Главное — исполнить Евангелие, я считаю. Мы же должны с Евангелием жизнь проживать... Как-то год назад умер один наш прихожанин, капитан 3 ранга, подводник, он лет 15 к нам ходил. Потом он заболел, приходил на службы такой жёлтенький, и все видели, что он болеет. Ему становилось тяжелее и тяжелее, потом он приезжал уже только к причастию, потом слёг, и я ездил к нему домой. Помню, предпоследний раз я его поисповедовал, причастил, и он понимал, что умирает. Поблагодарил меня, что был его духовником столько лет, и сказал, что устал от боли, поскорее бы уж... то есть, был готов. А в последний раз, когда я приехал, он тяжело дышал. Я прочитал разрешительные молитвы, исповедоваться он не мог, уже не говорил, но был в сознании. Я его причастил, он проглотил Тело и Кровь, и через минуту-две послышалось движение под одеялом, как будто он что-то поправляет, и всё затихло. Оказалось, это он под одеялом руки крестом сложил. И главное, никакого страха, ничего! Мы прочитали канон на исход души, и было такое ощущение покоя и умиротворённости! Молился бы да молился. Наступила пасхальная радость. Действительно, у тебя на глазах совершилось Таинство! — У вас радость была, что так всё произошло? — Да, какая-то внутренняя радость. И всё вокруг обрело мир — не то чтобы паника, рыдания... — Всё, наверное, произошло по воле Божией, как и должно быть. Время рождаться и время умирать. — Да. И вот ещё дедушка — месяц причащал его. Послед¬нюю неделю ездил через день причащать его. Помню, раз как-то приехал, причастил его, а его дочь попросила, чтобы я посидел немного. Я посидел, и буквально через полчаса он умер. Представляете, вдруг раз — и замер! — Вы не ощутили, как душа вылетает? — Не ощутил, но ощутил радость, все начинали вдруг молиться. — Страх исчез... — Да, а ещё, помню, в Еранск ездил, в отпуск. Там дедушка болел очень. Это было года 3 назад. Я приехал в обед, а вечером пошли к нему. Я его поисповедовал. Ему было уже тяжеловато говорить. До этого он ни разу не исповедовался. Он спросил: а пособоровать? А ему уже плоховато. Я его пособоровал и причастил, а вечером часам к 5 он уже и умер. Дождался — и умер. Мы почитали Псалтырь, помыли его, тут и гроб привезли. Как-то всё было организовано, и у всех было состояние окрылённое, что ли... — Подтверждение того, что жизнь продолжается. — Это действительно Таинство. Как будто человек не умер, а заснул. — В православии все — усопшие... — И все окружающие были рады, что он с Богом, что он никуда не пропал, а просто перешёл в другой мир. Вёл беседу Сергей РОМАНОВ Фотографии автора и из архива о. Варлаама | К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |
|
|
