Газета «Вечный Зов»
электронная версия газеты
Начало
Карта сайта
Контакты
Архив

Номера газет:
2020 год
2019 год
2018 год
2017 год
2016 год
2015 год
2014 год
2013 год
2012 год
2011 год
2010 год
2009 год
2008 год
2007 год
2006 год
2005 год
2004 год
2003 год
2002 год
2001 год
Пожертвование в пользу Фонда Альфа и Омега
Отзывы о газете

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Иван Дроздов — человек удивительной судьбы


ИВАН ДРОЗДОВ — ЧЕЛОВЕК НЕОБЫЧНЫЙ. Дитя своей эпохи, он прошёл, как говорится, огонь, и воду, и медные трубы, проявив себя сразу в нескольких ипостасях: журналиста, военного, литературоведа, критика, писателя. Куда только не заносила его судьба, в каких только не бывал переделках! Сейчас Ивану Владимировичу 92 года, он живёт в Санкт-Петербурге. Хочется, чтобы читатели познакомились с этим удивительным человеком и его творчеством.

Можно жить и без еды


— Иван Владимирович, правда ли, что, будучи автором множества художественных книг и публицистических работ, собкором газеты «Известия», главным редактором издательства «Современник», Президентом Северо-западного отделения Международной Славянской Академии, вы не окончили ни одного класса общеобразовательной школы? Как это возможно?

— Да, готов признаться, что в школе я не учился. Как такое могло случиться, если с моего поколения началась в России эпоха всеобщей грамотности? Да, как и все мои сверстники, я, едва мне исполнилось семь лет, с волнением переступил порог школы и проучился в ней две-три недели. Но как только в конце сентября наступили холода, я вынужден был прервать свое образование по причине полного отсутствия теплой одежды.

Это было в начале тридцатых годов прошлого столетия, когда по русской деревне прошёлся каток реформ, — в сусеках нашего дома под метёлку вымели муку, зерно и крупу, со двора свели корову, овец и свиней. Деревня наша Слепцовка стронулась с места, по единственной улице неспешно двигались повозки с домашним скарбом, с малыми детишками. Семнадцатилетней сестре моей Анне и пятнадцатилетнему брату Фёдору отец сказал: «Поезжайте в Сталинград на строительство Тракторного завода. И Ванятку с собой возьмите — город не даст ему пропасть».

— Суровые времена были!

— Да... Поселили нас в бараке: мы с Фёдором в мужской половине, Анна — в женской. Фёдор учеником электрика работал, Анна на кирпичном заводе, а меня в школу собирали. Но тут беда приключилась: Фёдора током сильно ударило, в больницу он попал, а я к Анне перешёл. Но в женском бараке мне жить не разрешили, комендант сказал: «Убирайся!» Схватил за шиворот и вытолкал на улицу.

Так я стал беспризорником, поселившись с дружной ватагой других бездомных ребят в глиняной пещере с видом на Волгу. В компании из 15-ти ребят я был самым младшим. Вместо избы было у нас небо звёздное над головой, простор от горизонта до горизонта и воля! Нет тебе ни работы, ни школы, никаких других забот. Одно только неудобство: есть нечего. Воду пригоршней из Волги черпали, а вот с едой не заладилось... Четыре года я без еды прожил, и — ничего. Что-то и ел, конечно: Бог без попечения никого не оставляет; когда случай какой подвернётся, а когда удача — выжил. И теперь всему миру свидетельствовать могу: человек не только без крыши, но и без одежды, и даже подолгу без еды жить может. Есть у меня роман автобиографический «Ледяная купель». Там я о жизни своей в тот период очень подробно рассказываю.

Мои университеты


ИВАН ДРОЗДОВ — военный корреспондент
ИВАН ДРОЗДОВ — военный корреспондент

— Да, в нём много интереснейших эпизодов о жизни мальчишек того времени рассказано. Но как же всё-таки вы грамоту освоили настолько, что писателем известным стали?

— В той науке жизни я получил знаний куда больше, чем мои благополучные сверстники в школе. Ведь для писателя главное — это сюжеты. А освоить русский язык и литературу мне помог случай. Случилось так, что однажды «на васаре», то есть на часах во время ограбления взрослыми «уркачами» квартиры, я увидел, как из окна вылетели два мешка с книгами. Уркачи потом убежали, и книги им не потребовались. Мы затащили мешки в лодку и поплыли вниз по Волге к своей пещере. Ребята книги тоже брать не захотели, и я за ночь перетаскал их к себе в уголок, сделал из них постель и затем вытаскивал по одной и читал. Хорошо, что моя сестра Нюра научила меня читать, и теперь я хоть и медленно, по складам, но читал. Иные книги читал по два, а то и по три раза. Сначала я разглядывал картинки, потом прочёл страницу-другую, и затянули меня фантазии великих мечтателей, бурный водоворот страстей человеческих.

— Знаю, это помогло вам поступить в одно из учебных заведений.

— В 12 лет я всё же устроился работать на тракторный завод, набавив себе два года. Потом увидел приглашение в Грозненскую авиашколу и поехал туда поступать. Сочинение написал на четвёрку — помогла зрительная память и начитанность, а вот математика... И тут в образе армянина Будагова ко мне «подошла судьба»: «Напиши за меня сочинение, а я сдам за тебя математику». Так мы оба и поступили в училище.

Вернись я тогда в Сталинград — через два года непременно попал бы в ополчение, а оттуда живым никто не вернулся... Я же окончил авиашколу, попал на войну уже в самом конце. В битве за Будапешт побывал, правда, в самом пекле и закончил войну в звании старшего сержанта и в должности командира фронтовой зенитной батареи.

Потом была дивизионная газета, потом Военно-политическая академия, а уж за ней московская центральная газета «Сталинский сокол». Демобилизовался я из армии в звании капитана и сразу поступил в Литературный институт имени Горького. Затем была газета «Известия», издательство «Современник», а уж потом и всё остальное.

Издавал книги на деньги читателей


— В вашей книге «Разведённые мосты» описано, как вы работали над своими романами без надежды на их публикацию. Почему ваши произведения так трудно находили дорогу к читателям?

— Случилось так, что задолго до выхода на пенсию я потерял работу, был обруган и освистан нашей «самой демократической в мире» прессой, переставшей меня печатать. В итоге в пятидесятилетнем возрасте я вернулся к образу жизни своих предков — очутился на даче и вынужден был взращивать сад и огород, разводить пчёл и вести натуральное хозяйство. Вот тогда-то я и писал свои книги, а уже на даче академика Углова в Комарово, куда приехал после смерти первой жены по приглашению Фёдора Григорьевича, отделывал их без всякой надежды на то, что они когда-нибудь дойдут до читателей.

— Кстати, ведь это руководимое вами издательство «Современник» выпустило его известную книгу «Сердце хирурга»...

— Да. В своё время в издательстве «Современник» печаталась его воспоминательная книга «Сердце хирурга», и я требовал от редакторов, чтобы они меньше поправляли, вычёркивали, спорил с цензорами, понуждал их к смелости. И книга вышла правдивой, интересной. Она, как белая чайка, разлетелась по многим странам мира, издавалась и переиздавалась во всех республиках Советского Союза, во всех странах народной демократии. Я уже немало знал о его жизни, о его конфликтах с начальством обкомовским и с министром, он, в свою очередь, немало знал и обо мне; знал и о баталиях, которые я выдерживал в борьбе за его книгу. От тех времён и пошла наша дружба.

Помню, однажды, уже в первом часу ночи, ко мне зашёл Фёдор Григорьевич. Глядя на лежащую на столе рукопись, Углов сказал: «Вы, наверное, не верите, что скоро ваши рукописи будут напечатаны?» — «Признаться, да, не верю». — «Но тогда зачем же вы их написали? Ведь, наверное, не один год на них потратили?» — «Да, не один год. Лет восемь на них ушло». — «Вот он, наш русский характер», — тихо проговорил Фёдор Григорьевич и добавил: «Я бывал во многих странах, немножко знаю людей других национальностей. Никто не стал бы затрачивать столько усилий без надежды получить за свой труд деньги. Таких людей в природе нет!»

— Он был популяризатором вашего творчества!

— Да. Кстати, по поводу моего романа «Баронесса Настя» девяностолетний Фёдор Углов на собрании ленинградских писателей сказал позже: «Этот роман я прочитал за два дня и тут же начал читать во второй раз. Это была первая книга, которую я прочёл дважды». Лучшей аттестации моей книге нельзя было и придумать.

— А читатели вас ободряют?

— Конечно! Их отзывы важны для меня. Мне пишут письма и присылают деньги на издание моих книг из разных мест России. Вот, например, Николай Фёдорович Серовой из Волгограда прислал тысячу рублей, Вера Ивановна Бушара из Москвы — сто долларов, всех не перечесть. Из разных мест России, и даже из Америки, Австралии деньги поступают. Книг не просят, они у них есть, а деньги шлют.

— И сколько же книг за свою жизнь написали и выпустили, Иван Владимирович?

— Только за последний ленинградский период я написал за 20 лет 18 книг, которые все практически были изданы в серии «Русский роман». А всего мною написано 40 книг, включая детские, которые сейчас как раз переиздаются. Да ещё 10 толстых книг я написал за других — маршалов, чиновников, учёных, которые не могли сами писать, а издаваться хотели. Ну, а я хотел кушать и семью кормить, поэтому и нанимался порой, как говорят сейчас, в литературные рабы. Последняя книга моя была написана и напечатана, когда мне перевалило за 90, и у неё самое длинное название — «Часы Бога идут для тех, кто живёт на своей земле».

По благословению архимандрита Адриана


НА ОДНОМ ИЗ ЗАСЕДАНИЙ Славянской Академии
НА ОДНОМ ИЗ ЗАСЕДАНИЙ Славянской Академии

— На внутренней обложке вашей книги «Филимон и Антихрист» вы пишете благодарность архимандриту Адриану и игумену Псково-Печерского монастыря Мефодию за помощь в издании этого романа. Как вы познакомились с монахами этой обители и получили их поддержку — не только молитвенную причём?

— В сентябре 2002 года в моей жизни произошло самое памятное и, может быть, самое важное событие: к нам явились супруги Люленовы и принесли дары Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря: золочёный храмовый крест с распятием Христа, красочную книгу о монастыре с автографом архимандрита Адриана: «На молитвенную память Иоанну и Лукии от отца Адриана» и икону из его личной коллекции, на которой во весь рост изображён Святитель Филипп, митрополит Московский. Вручая подарки, мне сказали: «Многие монахи этого монастыря имеют ваши книги — и вот они шлют вам эти дары и приглашают посетить их в удобное для вас время».

Я никогда не был в Псково-Печерском монастыре, но, разумеется, много слышал о нём и даже читал книгу. Монастырю свыше 500 лет, он пережил много нашествий врагов, но никогда не был разграблен, и в его библиотеке хранится богатейшее собрание книг, в том числе старинных, рукописных. Там есть книги, подаренные Петром Первым, Елизаветой Петровной, Екатериной Второй и другими русскими царями.

— Поехали?

— Я, конечно, не мог отказаться от столь лестного приглашения и в назначенный день отправился в монастырь. Городок Печоры расположен на границе Псковской области и Эстонии — чист, опрятен и весь пропитан духом монастыря, крупнейшего в России, известного во всём православном мире жившими там прежде и живущими теперь высокими подвижниками веры, мудрецами, стоявшими близко к Престолу Господнему.

На городской площади перед главным входом в монастырь стояло много автобусов, толпились люди, приехавшие из разных городов России, прибалтийских стран и даже из Германии, Франции, Голландии. И все — к отцу Адриану. Чем ближе подходили мы к помещению, в котором жил отец Адриан, тем плотнее становились стайки людей и больше было монахов. Я любовался ими: статные, молодые, глаза сияют добротой и сердечностью. Монастырь мужской, монахи тут чёрные, как правило, имеют по два высших образования: светское и духовное.

И вот меня встречает отец Адриан. На нём одежды, шитые золотом, борода белая, широкая, густая. Глаза светятся молодо и так, будто он встретил давно знакомого, ожидаемого человека. Я подхожу к нему, называю себя: «Раб Божий Иван». И покорно склоняюсь. Он обнимает меня за плечи, целует в голову, говорит: «Хорошо, что вы приехали. Мы ждали вас. Многие наши братья — ваши читатели. Сейчас много печатается книг, но таких, в которых бы мы находили отзвуки своего сердца, таких книг ма¬ло». Я в свою очередь спешу признаться: «В Бога я верую и церковь посещаю, но каюсь: не все обряды исполняю». Это обстоятельство всегда меня тревожило, я чувствовал вину перед Церковью и Богом и спешу признаться в этом Владыке. И он в ответ произносит слова, которые ставят на место мою душу: «Вам и не надо исполнять все наши обряды, вы и так ближе всех нас к Богу. Он-то, наш Господь Превеликий, судит о нас не по словам, а по делам».

— Интересный диалог!

— Потом из внутренних покоев появляется прислужник и несёт расшитое бисером длинное полотно. Архимандрит накрывает им меня с головой, читает разрешительную молитву. Потом мне скажут: это была епитрахиль, оставленная ему по завещанию митрополитом Петербургским и Ладожским Иоанном. После того, как отец Адриан отпустил мне все мои прежние грехи, он благословил меня на благие деяния в будущем.

Потом мы сели в кресла, стоявшие у небольшого столика, и началась беседа, которая во многих добрых делах меня укрепила и многие смущающие душу вопросы прояснила. Так архимандрит Адриан стал мне духовником, отцом, душу и сердце врачующим, при разных затруднениях и сомнениях наставляющим и в минуты слабости укрепляющим.

— Посещаете сейчас монастырь?

— Прежде посещал регулярно. Сейчас уже, правда, не езжу туда. Сам стар стал и болен, да и старец уже никого не принимает и из кельи своей почти не выходит — болеет. Но поклоны периодически передаёт. И хотя отец Адриан и сказал, что мне не обязательно соблюдать все обряды, но всё равно: я стал чаще посещать храмы, и хоть не часто, но причащаться.

О встречах с Владыкой Иоанном


— Вы же и с Владыкой Иоанном — митрополитом Ленинградским и Ладожским были неплохо знакомы, благодаря совместной деятельности в Славянской Академии?

— Да, так случилось, что судьба, любящая в иные времена выкинуть неожиданный фортель, забросила меня на мостик корабля, на котором я никогда не плавал.

По приглашению и рекомендациям известного в нашей стране профессора-социолога Б. И. Искакова, бывшего тогда Президентом Международной Славянской Академии (МСА), его заместителя В. А. Десятникова и академика Углова меня приняли 31 членом Северо-западного отделения МСА. Для меня уже это было сверхволнующим моментом и испытанием. Каково же мне было, когда на одном из собраний меня избрали полным академиком и президентом нашего отделения. Ведь, таким образом, мне предложили руководить учёными, в делах которых я ничего не смыслил, артистами, художниками, талантами которых я, конечно же, не обладал, и, наконец, педагогами, да еще такими, которые двигали вперед педагогическую науку. Я попал в положение известного писателя Марка Твена, который по иронии случая вынужден был редактировать сельскохозяйственную газету, хотя не мог отличить пшеницы от ячменя.

— А как часто происходили заседания Академии и кто на них присутствовал?

— Академики собирались раз в месяц, и это были для меня интересные, волнующие дни. Я знакомился с людьми, которых раньше знал плохо, в силу их высокого положения. Тут если учёный, то непременно крупный, известный: один возглавляет институт, другой лаборатории. Все имеют книги, свои школы, а то и направления в науке. Если это артисты, то непременно ведущие: тут был художественный руководитель театра Игорь Горбачёв, всемирно известный певец Борис Штоколов, народные артисты СССР.

Как и почти все академии мира, она была общественной, поэтому ееё членами могли быть видные деятели из любой сферы науки и искусства. Стал её почётным членом ещё до меня и Владыка Иоанн.

...Мы старались по возможности не беспокоить Владыку. У него болели ноги, и мы знали об этом. Как и про его занятость, в том числе, и написание статей, которые составили новую Библию для русского народа под названием «Симфония духа». Статьи Владыки Иоанна указали нам противника и с поражающей смелостью и глубиной раскрыли его суть. Знали мы и о том, как этот великий старец, называемый патриотами Отцом современной Руси, бьётся на поле брани за будущее наших детей и внуков.

Долго я всматривался в этого человека, внимал каждому его слову. По привычке литератора пытался уловить черты его образа, манеру говорить. Кстати, говорил он мало, всё больше молчал и слушал собеседника, но зато о многом говорили его глаза, его лицо и вся его фигура. Он был весь открыт и устремлён навстречу вам; он весь светился и радовался, и казалось, вот сейчас скажет вам нечто такое, что осчастливит вас на всю жизнь. Было что-то детское и восторженное в его взгляде и голосе. Он вам верил, и сам был готов растворить перед вами душу. Я такое вижу чаще на детских и даже младенческих лицах.

Как я познакомился с методом Шичко


— Будучи активисткой трезвеннического движения и пропагандисткой метода Шичко, не могу не спросить вас о книгах на трезвенническую тему: «Геннадий Шичко и его метод», «Унесённые водкой», «Последний Иван», «Судьба чемпиона», «Прости меня грешного», «Голгофа». Эти и другие ваши книги ярко раскрывают проблему пьянства в России, рассказывают о причинах возникновения этого порока и способах избавления от алкогольной зависимости. Как вы вышли на эту тему?

— Из одной столичной газеты я случайно узнал о чудо-лекаре, помогающем людям научным методом и совершенно бескорыстно спастись от пьянства. Приехал в Ленинград, познакомился с семьёй Шичко и с его замечательным методом. Написал сначала статью о нём, потом книгу. И чем больше я знакомился с этой темой, тем больше встречал вокруг себя людей, чью жизнь и творчество оборвало это проклятое зелье. Так появилась книга «Унесённые водкой» — о спившихся, погибших и потому несостоявшихся писателях. О спортсменах, которые не выдержали испытания славой и поддались коварству зелёного змия, что отразилось в повести «Судьба чемпиона».

— Интерес к этой теме повлиял в дальнейшем и на вашу личную жизнь?

— Да. Когда я после долгого счастливого брака стал вдруг вдовцом, это сильно меня подкосило. И жена Г. А. Шичко, овдовевшая за год до этого, здорово меня поддержала в тот период. Вскоре она стала моей второй женой и верной спутницей жизни. Благодаря ей я переехал из любимой Москвы в не менее любимый Санкт-Петербург. Благодаря Люции Павловне и началось издание моих книг, в которые она рискнула вложить все свои накопления. Ну а потом стали помогать уже и сами читатели. Обо всём этом я пишу в своём автобиографическом романе «Разведённые мосты».

Нет, к сожалению, в живых моего многолетнего друга и главного трезвенника страны Фёдора Углова, скончалась год назад и моя верная подруга Люция — Люша, как ласково называли её в семье. С тех пор я уже не пишу, а скорее жду встречи с дорогими моему сердцу людьми. Молюсь за упокой их душ.

— Как сейчас проходит ваша жизнь?

— За компьютер сейчас сажусь крайне редко, телевизор почти не включаю, ибо с экрана идёт такая страшная, оглушаюшая и ослепляющая информация, что я просто затыкаю рот голубому разбойнику. Телевизионный стресс вышибает все мысли из головы, превращает её в пустой котелок. Как писатель я призываю людей: меньше смотрите телепрограммы, какими бы интересными они не были! Читайте книги, читайте хорошую прозу, поэзию и приучайте к этому своих детей. Пользы и здоровья обретёте много больше, особенно если в ежедневный круг чтения будут входить ещё и молитвы, а также книга книг — Библия.

«Дети будут учиться жить на Ваших книгах»


НЕ СТАРЕЮТ душой ветераны!
НЕ СТАРЕЮТ душой ветераны!
Вот такой у меня получился разговор с удивительной и уникальной личностью — Иваном Владимировичем Дроздовым. От себя хотелось бы добавить рекомендацию читать ещё и его книги. Не стану высказывать личных оценок его произведений, дабы не показаться предвзятой. Приведу просто в качестве некоего послесловия письмо, присланное недавно на электронную почту Дроздовых от одного из его читателей.

«...У меня есть немало любимых авторов различных литературных жанров: Джек Лондон, Теодор Драйзер, Рэй Брэдбери, Лев Толстой... Теперь у меня есть ещё и Иван Владимирович Дроздов. Причём Дроздов в этом списке для меня на особом месте, так как его романы и его герои — это сама Правда, сама жизнь, причём жизнь моего Отечества... А что есть Отечество? Земля, леса, поля и реки? Государство, армия и флот? Нет. Отечество, Родина — это в первую очередь люди. А то, какие у нас люди, лучше всех, на мой взгляд, описал Дроздов. Даже Лев Николаевич со своими глубочайшими и многогранными описаниями человеческих душ не приблизился к правде жизни настолько, насколько смог это сделать Иван Владимирович. Ни у кого я не встречал героев настолько жизненных, реальных и одновременно настолько близких к понятию Чести. Многие романы я бы включил в обязательную школьную программу. И я верю, что так и будет: пройдёт несколько лет, и дети будут учиться жить, творить на Ваших книгах. Я не просто верю, что так будет — мне это кажется неизбежным. Мы идём к этому, наше общество просыпается, люди поворачиваются к таким понятиям, как правда, честь, справедливость, и важную роль в этом играют именно Ваши книги, Иван Владимирович.

Огромное человеческое Вам БлагоДарю! С уважением — Фирсов Андрей Васильевич, Московская обл., Люберцы».

Записала на основании личной встречи и прочитанных книг И. В. Дроздова Светлана ТРОИЦКАЯ
Фотографии из личного архива И. В. Дроздова



ГДЕ И КАК МОЖНО ПРИОБРЕСТИ КНИГИ И. В. ДРОЗДОВА?

ЖЕЛАЮЩИЕ ПРИОБРЕСТИ КНИГИ И. В. ДРОЗДОВА могут заказать их по почте: 194156, Санкт-Петербург, а/я 73, Прибыловской-Дроздовой Светлане Ивановне. Можно связаться с ней по электронной почте: svetlanaprib@mail.ru

В наличии есть книги: «Последний Иван», «Оккупация», «Баронесса Настя», «Ледяная купель», «Филимон и Антихрист», «Дубинушка», «Голгофа», «Шальные миллионы», «Прости меня грешного», «Морской дьявол», «Митяй в гостях у короля», «Разведённые мосты», «Славянский котёл», «Похищение столицы», «Суд идёт», «Часы Бога идут для тех, кто живёт на своей земле».

Готовятся к переизданию книги «Последний меридиан» — о шахтёрах Донбасса, а также книги для детей: «Катя-лётчица» и «Вчера была война».

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

©VZOV.RU, 2001—2019

Начало   Карта сайта   Контакты   Архив   Наверх