|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
— Храм необычен тем, что его строили одновременно и как церковное сооружение, и как памятник, в ознаменование чисто политического события — 300-летия династии Романовых. Поэтому строительство и освящение храма было одним из знаковых событий этого последнего юбилейного празднования, во многом очень торжественного, помпезного, даже со зловещим оттенком. — Почему вы сказали «со зловещим оттенком»? — Конечно, когда праздновали, никакого зловещего оттенка не чувствовали. Это мы, уже назад оглядываясь, ретроспективно видим. — Почему так получилось? В честь 300-летия построили храм, и тут же все и рухнуло? — Да, вот так обычно и бывает, когда начинают праздновать юбилеи и поднимают всякую помпу. Во многом это празднование и было затеяно для того, чтобы поднять очень резко падавший престиж династии, для того, чтобы, как думали, сплотить народ вокруг царя, поднять патриотические настроения. Но, как показала дальнейшая история, все это было довольно искусственно, и во многом было неправдой. — Что было неправдой? — Весь этот патриотический пафос. Всплеск патриотических настроений вокруг царя был в начале войны. Потом большевикам и прочим удалось разложить изнутри и армию, и народ. — Отец Александр, вы не монархист по своим убеждениям? — Сказать, что я монархист, было бы неправильно. Со словом «монархист» у нас сейчас увязываются какие-то ассоциации не очень симпатичные. Обычно все это идет в одном ряду с вещами очень фундаменталистскими...
— По-другому задам свой вопрос: «Кто такой для вас царь?» — Честно сказать, я не могу четко выразить свои политические предпочтения в этом плане. Боюсь себя называть монархистом, также как и боюсь себя называть республиканцем или приверженцем какой-нибудь демократической формы правления. — Это вопрос скорее не политический. — Для меня это вопрос чисто политический. Я готов говорить о политике. Все зависит от менталитета той или иной страны, того или иного народа. Возьмите Европу. Там половина стран монархических, половина республиканских или парламентских республик, там разные формы правления. А Россия как была монархической страной, так ею и остается и будет оставаться. Как бы она ни называлась, коммунистической или буржуазной... — Она и сегодня монархическая страна? — Конечно, она монархическая страна. — Президент — монарх. — Конечно, у нас всегда был один царь, правитель, причем как на уровне всей страны, так и на уровне конкретных городов, организаций, в том числе и церковных — у нас везде монархия. — Тогда лучше, чтобы монарх был православным человеком, чем демократом или атеистом? — Не знаю, не уверен. Лучшее время Церкви было, когда императоры были язычниками. Золотое время христианства. Я имею в виду эпоху мучеников. — Тогда христианство было готово к этому вызову. — А когда христианство стало государственной религией, и царь стал православным, то с этого момента история христианства пошла другими, более сложными и неоднозначными путями.
Об отце Зиноне и росписи нижнего храма— Скажите, на каком сейчас этапе реставрация храма? — Реставрация идет строго по плану. Есть график в виде большой таблички, у которой много строчек, и все прописано по числам. Если где-то сдвигается одно звено, за этим тянется все остальное. И этот график нужно очень жестко соблюдать. Каждую неделю из Москвы приезжают наши руководители и кураторы. Ежемесячно мы ездим: я, как настоятель, и Александр Анатольевич Гусаров, секретарь Попечительского совета, — в Москву, в Думу, на отчет. Если бы не эта напряженная ритмичная работа, то мы давно бы уже выскочили из этого графика и мечтать забыли бы об окончании работ в срок, а работать еще минимум два года. Поэтому работа кипит, и работа очень напряженная и многоплановая. — Архимандрит Зинон расписывает храм. Как вам удалось привлечь его к этой работе? — Да. Это для нас большая радость, что отец Зинон принял участие в воссоздании храма. Удалось, потому что, прежде всего, мы довольно давно знакомы. Он не сразу согласился, потому что, во-первых, на тот момент у него были другие планы, а во-вторых, потому что наш храм ему казался, да и сегодня кажется, не самым удачным произведением архитектуры своего времени. — Почему? — Ну, потому что наш храм был задуман как стилизация не лучшего периода истории церковной архитектуры. Не лучшего, может быть, даже худшего. Конечно, архитектор Степан Кричинский постарался выразить чаяния тогдашнего церковного общества так, как этого хотели. Тем не менее, отец Зинон согласился участвовать в росписи, учитывая то, что нижний храм (а он курирует нижний храм) не был сделан вовсе. Поэтому мы его творим с чистого листа, можно так сказать. — То есть тогда еще не было нижнего храма? — Не было. Исследовав тщательно все архивы, наш главный архитектор реставрации сказал, что мы можем в нижнем храме созидать церковное пространство по собственному усмотрению. Отец Зинон согласился спроектировать и частично выполнить восстановление нижнего храма. Он предложил то видение, которое устраивает наш приход. Возьмите верхний храм. В брошюре «Соберем храм» есть фотография иконостаса, который мы должны воссоздавать, и воссоздать точь-в-точь таким, каким он был. Так оно и будет сделано. Но здесь есть целый ряд «но». Мы с почтением относимся к замыслу наших предков столетней давности, потому что они испытывали перед этим определенный пиетет. За образец взят иконостас русских церквей 17-го века. Но что мы имеем в результате? Вы помните, как мы служили в храме до начала его реставрации, когда иконостаса не было? Это были те моменты, когда община видит саму себя. Когда есть престол, священник, хор, молящиеся. Вот это собрание, соединенное и ничем не разделенное. Нет этой стены, разделяющей клир и народ. — Это возможно? Это революционное решение! — Революционным его можно было бы назвать, если бы этого никогда не было. А эта многоэтажность возникла у нас на Руси постепенно и изолированно от вселенского православия. Поэтому любое посягательство воспринимается как революция, «обновленчеством» обзывают. А между тем, это реально стена, не соединяющая, как говорят богословы, а разделяющая. И там ни одной щели нет. В алтарных абсидах великолепные высокие окна. Представляете, как бы светил свет через эти окна! Восток, солнце, а это закрыто. — Думаю, весь храм был бы в свете! — Представляете, у вас в квартире красивые, яркие окна на солнечную сторону, а вы их закрыли комодом и разговариваете с женой, зайдя за комод, вместо того чтобы выйти и по-человечески общаться! Это первое. Второй фактор — это не столько икона, сколько такой своеобразный ковер, в орнаменте которого утопает множество мелких образов. Что такое икона? Это образ, который мы должны видеть, а здесь целое нагромождение одних и тех же образов. Смотрите, одни и те же Богоматери — Владимирская и Феодоровская, они ведь очень похожи! Как под копирку — Христос, Христос, Христос... Один Христос, а не семь, правильно? Это второе. И третье, очень, с моей точки зрения, существенное: все это стоит бешеных денег. Мы говорим о возрождении духовности, нравственности, и впереди этих процессов должна идти Церковь, а при этом вкладываются огромные средства на поддержание подобных традиций. Третий аргумент — он такой скользкий, конечно. — Завеса, отделяющая святая святых от мира, в момент смерти Христа разорвалась. — А теперь опять завеса. — Да, опять завеса... О приходских инициативах— У нас в общине средоточие интересных людей: много врачей, педагогов, творческой и научной интеллигенции. Мы о многих писали в газете, брали интервью. Как вы думаете, почему этих людей так притягивает наша община? — Наверное, потому, что людям интересно общаться с тем, с кем есть общность интересов. Во всяком случае, мне приятно, что это общение завязывается и продолжается помимо моих собственных инициатив. — Вот еще такие нововведения: sms-оповещение прихода о ближайших мероприятиях и призыв на молитву, приходской листок, анкетирование... Что дали эти мероприятия? — Чем дальше, тем я все больше убеждаюсь, что успех любого дела зависит от того, кто конкретно его исполнитель. Все зиждется на личностях. Какая бы ни была совершенная система, можно употребить много сил и средств на ее создание, но успех будет только тогда, когда исполнителями конкретных задач будут ответственные, талантливые и заинтересованные люди. Когда это есть, тогда дело двигается. Вы спросили об sms-оповещении — есть такая сестра Александра, у которой есть техническая возможность заниматься таким оповещением. Прекрасно! Причем это не я придумал, она сама предложила. Дьякон Алексей предложил выпускать приходской листок, вещь хорошая. Я сам затевал это когда-то, лет пять назад, когда мы еще служили в соборе, но, во-первых, сам лично не потянул, а ответственного не смог найти, и так с этим листком и не получилось. — Я так понимаю, что в основном инициатива идет снизу. — Во-многом, да. Что-то я сам начинаю, а что-то предлагают прихожане. Мне даже кажется, что я недостаточно чутко отношусь к приходским инициативам, может быть, излишне авторитарен в этом плане. О чаепитиях— Скажите, а чем обусловлено возведение на территории храма православного просветительского центра? — Нам очень крупно повезло, и здесь я хочу выразить искреннюю благодарность Попечительскому совету, который внял нашим пожеланиям и изыскал средства для строительства и содержания этого дома. Ведь восстановление собора — это не только реставрация в собственно архитектурном смысле слова, но и создание условий для возрождения церковной жизни. Это не просто крыша, предоставленная административным органам прихода: кабинет настоятеля, канцелярия, бухгалтерия, кухня... Львиную долю площадей в этом доме занимают помещения, где проходит приходская жизнь, и не только приходская, но и просветительская, предназначенная не только для самого прихода. Это очень важно. Ради этого этот дом и строился. — Несколько слов о чаепитиях, которые проводятся в здании просветительского центра. Насколько это важно для общины, по крайней мере для нашей? Что это дает людям? — Вопрос о чаепитиях — это продолжение разговора об общине как таковой. Вещь естественная, хотя не везде это есть. Литургия для общины является ключевым моментом общения со Христом. И это касается не только единолично каждого, но и всей общины как таковой, включая и тех, кто здесь впервые. В этом экклезиологический смысл Евхаристии. Если это так, то логично после Литургии не просто быстро разойтись, забыв друг о друге, а продолжить общение. А общение лучше всего продолжить за трапезой, хотя бы такой символической, в виде чая с пряником. Слава Богу, для этого у нас есть условия. Не скажу, что это идеально, потому что, может быть, имело бы резон эти чаепития наполнить каким-то более таким продуманным и содержательным смыслом, а может быть, и хорошо, что они такие бесформенные. — Наверное, хорошо, что они такие свободные, ничто не напрягает... Хочу поблагодарить вас за то, что в свое время вы благословили Евангельские чтения, которые проходят после чаепития. Люди познают Слово, делятся опытом. Это духовное общение очень важно для нас. — Да, это у нас пошло после позапрошлогодней летней конференции. — Спасибо, отец Александр, вам за содержательную беседу. Спасибо, что, несмотря на вашу огромную занятость, согласились войти в состав Попечительского совета нашей газеты. 
Надеемся, членство в нем для вас не будет обременительным. Успехов вам и удачи во всех трудах и начинаниях!— Спасибо. Вел беседу Сергей РОМАНОВ Фотографии М. Хохловой и автора | К оглавлению | К следующей странице |
|
|
ПРОТОИЕРЕЙ АЛЕКСАНДР СОРОКИН — настоятель храма Феодоровской иконы Божией Матери, что неподалеку от Московского вокзала г. Санкт-Петербурга. Храм этот исторический, и его возрождению Церковь и власти придают большое значение. Отец Александр — член епархиального совета, председатель издательского отдела и ответственный редактор журнала «Вода живая». Община, руководимая отцом Александром, динамично развивается. В так называемом «Белом Доме» располагается Феодоровский просветительский центр, где читают лекции известные священнослужители, функционируют воскресная школа и многочисленные кружки, проводятся культурные и религиозные мероприятия. О том, какой должна быть община и каким отцу Александру видится ее дальнейшее развитие, и шел разговор на нашей встрече.
