|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
— Еще, знаю, на твое творчество оказало влияние место, где ты жил... —Да, мои первые мои детские впечатления связаны с живописными местами на берегу Днестра, где на одной стороне была Молдавия, а через мост — уже Украина. На молдавской стороне на берегу было огромное поселение цыган. По вечерам у костров звучали их песни. Это вообще интересное было место, потому что там жили и украинцы, и молдаване, и цыгане, и русские. Как-то Василий Павлович Соловьев-Седой, с которым мы познакомились в середине 70-х годов, обратил внимание на нестандартную мелодичность моих песен. Он меня спросил, где я получил первые музыкальные впечатления. И когда я ему рассказал, он ответил, что мне очень повезло, потому что я с детских лет впитал в себя песенную культуру разных народов, в том числе и русские народные песни. После войны не было такого различия между людьми: ты молдаванин, ты украинец, ты русский — это была одна большая семья. Все было перемешано, и поэтому мне это помогло в дальнейшем писать в разных жанрах. В моей творческой биографии появились и украинские песни, и песни молдавские, и, конечно, русские... — Саша, ты трижды народный артист: Украины, России, Молдовы. А сам-то ты себя ощущаешь народным? — Да нет. Это, конечно, приятно, но звания дает не народ. Звания я получал через министерство культуры, но вряд ли бы я их получил, если бы многие мои песни не звучали не только на эстраде, но и и в народе, такие, например, как «Зорька алая», в «В горнице моей светло», — они уже стали практически народными. — Я слышал, у тебя интересная история случилась с песней «Зорька алая», расскажи читателям... — Я долгое время дружил с губернатором Нижегородской области Иваном Петровичем Скляровым. Благодаря ему у меня была возможность часто ездить по всей Нижегородской области. И вот однажды мы ехали с севера области, возвращались в Нижний. Человек, который был за рулем, упросил меня завернуть в деревню, где он родился, на полчасика. Я не мог отказать. Заехали. Видимо, он предупредил, что мы заедем, и там уже вся деревня собралась на такой импровизированный концерт. Я взял гитару и попел свои песни. Когда я играл песню «Зорька алая», пожилые люди, бабушки, сидевшие на скамеечке впереди, стали подпевать. Вся деревня стала подпевать эту песню, хотя там никогда в жизни не было ни одного артиста. Конечно, мне это было безумно приятно. А после концерта, когда я спросил у этих старушек, откуда они ее знают, они мне ответили: «Ну кто же, сынок, ее не знает? Наши бабки еще ее пели!» Для них было большим откровением, что эту песню написал я. — Это здорово! — Как говорил Василий Павлович, когда мы только познакомились: «Ты серьезно относись к каждой песне. Если тебе в жизни посчастливится написать хотя бы одну песню, которая станет народной, считай, что ты не зря родился».
Знакомство с поэзией РубцоваУлетели листья (Н. Рубцов — А. Морозов) Улетели листья с тополей — Повторилась в мире неизбежность... Не жалей ты листья, не жалей, А жалей любовь мою и нежность! Пусть деревья голые стоят, Не кляни ты шумные метели! Разве в этом кто-то виноват, Что с деревьев листья улетели?— Саша, расскажи, а как у тебя произошла знакомство с поэзией Рубцова? — Одним из первых моих соавторов-поэтов в Ленинграде был Глеб Горбовский. Когда я был студентом первого курса Пединститута, там проводили конкурс политической и гражданской песни. Каждый факультет должен был представить свое творчество на этот конкурс. И поскольку я был уже начинающий композитор, и у меня уже были к тому времени шлягеры, декан факультета поручил мне представлять факультет физвоспитания на конкурсе песни. У меня были песни в основном лирические: «Никто не приглашает на танцы», «Травы пахнут мятою», а нужно было представить гражданскую песню. Я пошел в Дом книги на Невском, простоял полдня у стойки поэзии. Мне на глаза попался сборник Горбовского. Я стал читать, и что-то меня задело. Вскоре мы с ним встретились, познакомились. Глеб дал мне нужное стихотворение, и с этой песней я занял первое место. После этого наша дружба продолжилась, мы написали с ним много песен. И вот Горбовский в 1974 году подарил мне книгу Рубцова «Зеленые цветы» и сказал: «Почитай, тебе это будет полезно, это твой поэт». Я прочитал и... заболел поэзией Рубцова. — А когда вышла твоя первая песня на его стихи? — В 1974 году, это была песня «В горнице». Она стала лауреатом телеконкурса «Песня года». Мои песни в то время пел Эдуард Хиль, он также пел песни и на музыку Валерия Гаврилина, они дружили. Певец и познакомил нас. Валерий Гаврилин сыграл огромную роль в моей жизни. Мы встретились, и я показал ему свой цикл на стихи Рубцова. — И какова же была его реакция? — Гаврилин понимал, что я человек без систематического музыкального образования, но он не ожидал услышать такую музыку на стихи Рубцова, потому что он тоже писал на стихи этого поэта, но признался, что не мог услышать музыкальные интонации, которые бы гармонировали с его стихами. Ему произведения Рубцова довольно трудно давались, и вдруг, когда он услышал «Горницу», «Купавы», «Зимнюю ночь», «Деревенские ночи», то понял, что это очень органично, и он меня поддержал. А потом были встречи и знакомства с композиторами Вениамином Ефимовичем Баснером, Андреем Павловичем Петровым, с ректором ленинградской консерватории Владиславом Александровичем Чернушенко. После первой попытки вступить в Союз композиторов мне было рекомендовано идти учиться, и тогда мне помог Чернушенко, который уговорил преподавательский состав, сказав, что у человека яркий мелодический дар, и ему надо немного помочь, чтобы он прошел какой-то курс консерватории. Меня взяли просто как исключение, и я стал студентом дневного отделения композиторского факультета. — Это там ты с Корнелюком познакомился? — Да, как раз на курсе я познакомился с Игорем Корнелюком, который после музыкального училища поступил в консерваторию. Он имел отношение и к эстраде, играл и на свадьбах. Он был грамотным, серьезным музыкантом, и в то же время ему была близка современная музыка. Мы с ним быстро нашли общий язык, тем более я к тому времени был известный композитор. Он очень любил делать музыкальный анализ моих песен. Мы подружились, и он мне очень помогал. Думаю, что во многом благодаря ему я продержался в консерватории 3 года. Уже потом я никак не мог продолжать учебу, потому что надо было писать крупную форму, а я к ней был не готов, поэтому мне пришлось покинуть консерваторию. Тем более, что у меня и личная жизнь складывалась непросто, было много и других поводов. К тому времени я уже начинал гастролировать с группой «Форум», и систематических занятий не получалось. Но за 3 года я прошел дисциплины, которые мне были необходимы, поэтому я получил очень многое в консерватории. Конечно, мне было обидно, что я не получил диплом, но я вырвался на свободу! Дальше все было уже на твоих глазах, ты же помнишь, как мы создавали «Форум». После «Форума» я остался на Украине, там рождались мои украинские циклы. Так сложилась моя судьба... Мне близок этот человек!
— Она для меня судьбоносная. За 35 лет я никогда не оставлял работу на стихи Рубцова, уже более 70 произведений написано, 7 вокальных циклов, которые были исполнены огромным количеством певцов, в том числе классических, и эти концерты проходили в разные времена. 70-летний юбилей Рубцова мы провели в зале Чайковского. К этой дате я выпустил юбилейную нотную книгу, куда вошли 50 песен и романсов на стихи Рубцова. Вся моя творческая жизнь стоит на базе Рубцова, она, как ось земная, и вокруг этой оси развивалось все мое остальное творчество. — Я знаю, ты часто ездишь в Вологду. А был ты в доме, где жил поэт? — В самой квартире я не был, но я видел этот дом, где он получил квартиру, в которой он погиб трагически. Я каждый раз бываю на его могиле. Я познакомился с его окружением, с людьми, которые дружили с ним, то есть я очень много узнал о жизни Николая Рубцова, в том числе от Глеба Горбовского, который был с ним хорошо знаком. Чуть позже — от Станислава Куняева, который был знаком с Рубцовым по институту, они дружили. — Как человек, тебе близок Рубцов? Как ты его понимаешь? — Мне было очень приятно, что я стал единственным композитором-лауреатом премии Рубцова «Звезда полей» — это большая для меня награда, она очень дорога мне. Рубцова я ощущаю своим старшим братом. Это очень родной для меня человек — по своей психике, по очень ранимой душе. Он много настрадался в жизни, и хоть он и старше меня, но у нас очень много похожих моментов, перекличек в судьбе... Он в своем творчестве очень щемяще воспринимал свою родину, свою деревню, природу и выражал свои чувства через стихи. Мне тема природы очень близка, большая часть моих песен именно об этом. Потом мне очень близка была поэзия Николая Тряпкина, с которым я был знаком. А Рубцов очень любил и ценил этого поэта. Мне с детских лет очень дороги сельские пейзажи, простые люди, которые трудятся на земле. Запахи сена, земли, того же навоза, предметы натуральной крестьянской жизни — это мне с детских лет грело душу. Знаки судьбы
— Поэтому ты всю жизнь искал возможности жить на земле? — После развала «Форума» творческая жизнь, казалось бы, потеряла смысл. По семейным обстоятельствам я уехал на Украину, в село под Черкассами. Когда я увидел эти пейзажи, этот уклад жизни, что-то меня, как магнитом, туда притянуло, и я не мог оттуда уехать, мне захотелось уединиться там после всей этой бурной форумовской жизни. Три года, которые я провел в Белозерье, сыграли в моей судьбе огромную роль. Я окунулся в ту стихию, в которой проходило мое детство. Туда приезжали наши звезды: София Ротару, Ярослав Евдокимов... Я написал там много песен, среди которых «За Дунаем» на стихи Поперечного, «Блудный сын», «Фантазер», «Мой голубь сизокрылый» — уже на твои стихи. Кто бы мог подумать, что эти песни были написаны в украинском селе? Так что это все неспроста. Я это рассматриваю, как знаки судьбы. Я всегда чувствовал, что жизнь моя устроена не просто так, что кто-то ей руководит сверху. Присутствие Божьей силы всегда было внутри меня. — У тебя же есть песни на эту тему: «Помолись за меня, мама, Господу», «Остановите Землю», «По дороге в святую обитель»... — Да, эта тема проходит через все мое творчество. Так же, как тема матери — тема Бога присутствует в огромном количестве моих песен, и я думаю, что это не случайно. Я всегда был благодарен Богу и судьбе, что мне подарена такая уникальная возможность — писать для людей музыку, исполнять ее, и отдавать другим певцам, и чтобы эти песни звучали в народе. Вместе с тем, я чувствую огромную ответственность за свой дар, потому что легко было скатиться к ширпотребу. Многие авторы параллельно работали именно на заработки. Сегодня на нашей эстраде не хватает таких откровений души. Я думаю, что это самое страшное, что может быть в культуре, будь то музыка или другой вид искусства, — когда теряется корневая основа, а она у нас всегда была связана в том числе и с Церковью. Мне очень приятно сознавать то, что сейчас огромное количество молодежи, почувствовав духовный тупик, ищет выход из него именно в вере. Поэтому мне кажется, что это очень хорошее такое знамение, которое может спасти нашу духовность. Сейчас у многих людей есть все, в том числе богатства большие, но нет внутреннего мира. Человек может делать добро только в том случае, если он умеет сострадать и у него есть потребность переживать не за себя, а за других. Это состояние души — оно как раз и должно двигать наше общество. Чем больше будет доброты и сострадания, веры, тем легче мы преодолеем этот ужасный период бездуховности, в котором мы находимся. У нас в семье гармония
— У тебя жена такая верующая — Марина, у нее дедушка был священником, знаю, его расстреляли... — Да, у меня не сложилась прежняя жизнь, мне трудно было находиться рядом с человеком, который меня не понимал. Я вынужден был на какое-то время остаться один, но вот Бог послал мне Марину, и в ее лице я приобрел родного человека, друга. Я даже боюсь об этом говорить, потому что так редко бывает на земле, когда люди находят друг друга. Марина очень круто изменила мою жизнь, она привнесла какую-то гармонию. Марина — генеральный продюсер, директор театра «Самородки России». Она для меня и жена, и администратор, и помощник, и советник, и друг. Я полон творческих сил, у меня огромное количество концертов, и музыки много пишется, и жизнь такая насыщенная и интересная. Такое ощущение, что я только в начале пути. — Хорошо, что у вас такая гармония! — Да, я живу в гармонии с самим собой и с человеком, которого люблю. Гармония нашего союза распространяется и на наших детей, которые признали наш союз. Вокруг нас стали появляться друзья, люди, с которыми нам интересно. Мне очень нравится, что Марина не выставляет это напоказ, но каждое утро и перед сном читает молитвы. Всегда, куда бы мы ни ездили, у нее с собой иконы. Мне это очень радостно, потому что я тоже считаю себя по-своему верующим. Сколько я себя помню, я всегда к храму относился с трепетом. Мама меня все время брала с собой в церковь, и для меня это было с детских лет естественное такое состояние. — А что ты там ощущаешь? — В церкви другое состояние души. Я всегда, когда бываю на гастролях, посещаю храмы, для меня это уже потребность, поэтому мне приятно, что у нас с Мариной есть в этом взаимопонимание. И среди священнослужителей тоже достаточно много хороших знакомых, людей, у которых есть чему поучиться. Я помню, когда в начале 80-х я уехал на Байкал по путевке ЦК Комсомола на встречу советско-американской молодежи, у нас в делегации был представитель духовенства — отец Сергий. Когда он услышал песню «В горнице моей светло», она ему очень понравилась. Потом мы не то чтобы подружились, но имели взаимную симпатию. В моей судьбе он не раз появлялся. Он занимал достаточно высокие посты в Церкви, возглавлял экономический отдел. — Наверно, есть и другие люди, кто оказал на тебя в этом вопросе влияние? — Конечно же, большое влияние оказал поэт Леонид Дербенев. Он был глубоко верующим человеком. Мы с ним долгие годы сотрудничали, поэтому многие песни, которые с ним написали, имеют такой религиозный, православный оттенок. Какая-то сила мне не давала сбиваться с пути. Я думаю, что это Божья рука. — Расскажи о своих планах. — В ближайших планах проведение в январе в московских Лужниках моего большого авторского концерта «В горнице моей светло», где прозвучит много моих новых и старых песен, в том числе на стихи Н. Рубцова. — Успехов тебе и Марине! Замечательного концерта! Вел беседу Сергей РОМАНОВ Фотографии автора | К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |
|
|
Кто не знает композитора Александра Морозова? Такие его песни, как «Малиновый звон», «В краю магнолий», «Душа болит, а сердце плачет» и многие другие заслужили признание и любовь миллионов наших сограждан. Он кавалер ордена Николая Чудотворца, врученного «За преумножение добра на Земле». Александр Морозов один из немногих композиторов, чьи песни люди не только слушают, но и поют. Я общался с композитором как один из его поэтов-соавторов и друзей. Наш разговор состоялся после концерта А. Морозова в Санкт-Петербурге, прошедшего, как всегда, с большим успехом и при полном аншлаге.
