|
| К оглавлению
| К следующей странице |
Привет, забытая Россия!
 ЧИТАЕШЬ И УДИВЛЯЕШЬСЯ: вот была жизнь!.. А потом вдруг спохватываешься: до чего же похоже на нас современных! Столько лет пролетело, а мы все такие же!
Замученный Растрелли
Автору «Заметок» посчастливилось не только осмотреть Зимний дворец, но и пообщаться с его архитектором, знаменитым Растрелли. Растрелли был не в настроении. «Он жаловался на русских, желающих иметь всякое здание готовым как можно скорее. Через считанные дни после приказа о создании чертежа он уже должен быть готов и обычно тут же утверждается, между тем как художник, пекущийся о собственной репутации, хочет еще несколько раз просмотреть и улучшить свой первоначальный проект. Сразу спрашивают, как скоро он может быть реализован. Если архитектор отвечает, что на это потребуется, скажем, шесть месяцев и 200 работников ежедневно, то следует приказ собрать 1200 человек, с тем чтобы здание было выстроено за месяц. Все делается в страшной спешке, принимаются за работу мастеровые — и худые, и умелые; быстро свозятся материалы, плохие они или хорошие; замки для дверей выпиливаются, когда еще только закладывают фундаментные камни, и так далее. Архитектор должен наблюдать за всем этим и давать чертеж то тому, то другому чуть ли не одновременно. Посему его можно извинить, если не все окажется учтенным и исполненным».
Русские и Бог
«Простолюдины, похоже, являются самыми набожными», — пишет Карл Рейнгольд Берк. Что касается знати, она или вовсе не совершала молитв, или нанимала для этого своих собственных домашних священников. Многие уже тогда не носили крестик, полагая, что «делать что-либо относящееся к религии — позор и испытание слабого разума».
Молились русские по-своему: «Вообще можно сказать, что русские молятся реже, чем совершают крестное знамение. Два или три креста, а также многочисленные «Господи, помилуй» многим заменяют утреннюю и вечернюю молитву, обедню и все прочее богомолие».
С большим почтением относились русские люди к иконам. «Говоря не только об изображениях, но и о тонких восковых свечах, зажигаемых перед ними, русские почтительно употребляют слово не «продать», но «обменять», хотя и на деньги».
Автор «Заметок» упоминает о петербургских церквях, которых сейчас уже нет, — например, небольшая деревянная Троицкая церковь, которую очень любил Петр Первый (ее снесли в 1927 году). Исаакиевская церковь, которая сгорела от удара молнии вместе со своим ревностным звонарем, не пожелавшим покинуть пост... Он остался на колокольне и звонил, пока пламя не покончило с ним.
«Крутые» крепостные
Интересные факты сообщает шведский путешественник о крепостных: «Среди крепостных крестьян есть очень и очень богатые, они становятся такими, если живут хорошо и имеют возможность продавать свой скот или ухитряются вести по деревням запрещенную торговлю сельскохозяйственными продуктами. Много они зарабатывают и подрядами, то есть на строительстве, поставляя балки, доски и кирпич. Среди 35 тысяч мужских душ, которыми владеет князь Черкасский, есть, говорят, несколько, имеющих по 15-20 тысяч рублей, а сам их хозяин по уши в долгах. Ибо хотя дворянин является господином всей крестьянской собственности, нет, однако же, примеров тому, чтобы господа отняли все имущество крестьянина, если он не совершил кражи или других тяжких преступлений. Больше того, порой расточительный господин берет у своего богатого крестьянина некоторую сумму денег в долг, который затем так и остается невозвращенным».
Элита в алмазах
«Придворные соревнуются между собой в роскоши. Галуны на одежде являются уже чем-то обычным, их кладут на травчатый бархат и чаще всего зигзагом или богатым шитьем, а все платье состоит из золотых и серебряных тканей, иногда с вытканными цветами. Рыцари начинают украшать свои орденские знаки алмазами и носить на груди вышивку жемчугом. Обер-камергер все же выделяется среди всех прочих, ибо по торжественным дням его орденский знак, звезда на груди, застежки на плече и шляпе, ключ, шпага, пуговицы на сорочке и пряжки обуви сплошь усыпаны бриллиантами».
Что же касается нравственного облика придворных, автор пишет: «Ведут себя они по-разному: одни весьма и весьма цивилизованны, другие же, напротив, — порядочные болваны, жутко самодовольные. Можно принять за общее правило, что покуда русскому сопутствует удача, он чванлив и высокомерен по отношению ко всем, кто ему неровня, и, наоборот, при каких-либо затруднениях пресмыкается подобно червю. Вследствие этого уважают лишь близких к власти и знатных».
Подхалимство
Стремясь выразить кому-либо свое почтение, русские впадают в самоуничижение, которое нередко переходит в подхалимство. Например, поздравлять государыню с праздником приходят уже накануне вечером. «Все поздравления состоят исключительно в том, что, явившись к государыне, целуют ей руку. Целование руки вообще очень принято…»
«Нам, европейцам, очень режет глаз восточный обычай падать наземь и биться лбом о пол у ног государя, прося его о чем-то или благодаря за какую-то высокую милость».
Элита «на автопилоте»
Придворные пили не меньше простого народа. «Теперь помимо 19 января — дня прихода императрицы к власти — при дворе больше уже сильно не пьют, а при Екатерине, говорят, трезвыми бывали редко, — пишет Карл Рейнгольд Берк. — Обычай таков, что после того как присутствующие знатные персоны мастерски попьют за обедом, их призывают к ее в-ву, где они на коленях выпивают по бокалу венгерского вина, вмещающему добрых три квартера (1 квартер = 0, 3275 литра — К. Р.). Никого не принуждают пить больше одного этого бокала, но и всякий волен выпить их несколько.
Придя в тот день туда поздно, я имел удовольствие видеть, что уже не было никакой разницы между cordons-bleux (кухарками — К. Р.) и камер-юнкерами. Одни прыгали, другие распевали, третьи болтали вздор. Хотя я тоже выпил большой стакан, мне казалось все же, что я видел многих, которые хотели бы сойти за более умных, чем были на самом деле, в противоположность некоему кабинет-министру, который не был ни так пьян, ни так рассеян, как притворялся».
Дворцовая кухня
Во дворце не только пили, но и крали. «О пище и ведении кухонных дел я узнал лишь то, что относительно этой, как и всех иных надобностей двора, заключаются договоры на поставки, вследствие чего ее в-во безжалостно обкрадывается. Сначала подрядчик добивается высокой цены за свое мясо, фрукты и всякое прочее, а затем от мелких воришек получает расписку за большие, чем были в действительности, размеры поставок».
Русские жены: забитые, но любимые
«Надобно все же сказать, что более или менее знатные русские дамы теперь содержатся не столь строго, как в старые времена; однако в более простой среде, особенно провинциальной, все еще вроде бы обстоит по-прежнему. Что до писаний, будто русские жены считают, что мужья их любят, если время от времени бьют, то это нужно верно понимать. Никто не воспринимает побои за знак любви, но видящий, как муж бьет жену или детей (а ведь большинство русских женщин привержены пьянству и, напившись, они громко вопят, зарабатывая себе колотушки), хвалит такого мужчину за его заботу об исправлении домочадцев, полагая, что там, где не поддерживается такая, по их мнению, необходимая домашняя дисциплина, мужчина должен завести любовницу и больше не любить свою жену. Пословица гласит: «Бей жену, как свою шубу, и люби ее, как свою душу». Суть сравнения в том, что шубу следует усердно выколачивать, дабы в ней не завелись моль и прочие насекомые».
Бригады халтурщиков
Русские ремесленники отличались разгильдяйством. Подмастерья и ученики, не доучившись, сами объявляли себя мастерами и объединялись в бригады, которые работали по принципу «И так сойдет…»
«К примеру, когда строится дом, некто выдает себя за мастера-строителя, поскольку на протяжении десяти лет состоял при строительстве. Он объединяется с двумя другими, работавшими лишь пять лет. У каждого из них есть по три-четыре человека, помогавших при строительстве на протяжении года. И эти последние имеют под своим началом еще более несведущих, видавших разве только, как кладутся печи в крестьянских избах. Один учится кое-каким навыкам у другого и наконец производит себя в великие мастера».
Стройка по-русски
«Но как же в России строят? — восклицает шведский путешественник. — Это делается без старательных поисков добрых материалов и не приноравливаясь к должному времени года. Из плохо обожженного кирпича, только что срубленных бревен и сырых досок быстро и даже посреди зимы возводят дом, который снаружи выглядит сносно, но спустя непродолжительное время замечаешь, что крыша, пол и двери рассохлись, а стены сгнили». Заказчика это не беспокоило: ему лишь бы построить дом и сдать его внаем, а что дальше — его не касается.
Склонность народа к учебе и искусствам
«Относительно охоты русского народа к учебе наставники заметили, что поначалу она очень сильна, но однажды вдруг вовсе пропадает, ибо довольно многие считают себя уже завершившими образование, если научились хорошо читать и писать на родном языке, с чем вполне можно занимать маленькие писарские должности и иметь по крайней мере 40-50 руб. в год. Большей книжной ученостью такой человек не интересуется, руководствуясь в делах собственным природным разумом, а он очень остер и у многих столь изобретателен на хитрости, что превзойдет изощренного адвоката».
При этом, если очень надо, русские люди способны, и не учившись, творить чудеса. Автор «Заметок» приводит пример из петровской эпохи: «Фельдмаршал Голицын, стоявший с армией в Финляндии, получил приказ, требовавший безо всяких возражений, невзирая на зимнюю пору, построить галеры — по четыре на полк. Большинство солдат в жизни не видали галер, но по описанию, сделанному двумя присланными туда строителями, царская воля была-таки исполнена, и 50 новых галер в следующем году сошли со стапелей».
Неисправимые чиновники
Побывал автор «Заметок» и в конторах Двенадцати Коллегий. Российские чиновники ему не понравились. Он пришел к выводу, что они — разгильдяи, строят из себя невесть кого, делают вид, что работают, а сами только просиживают штаны. Заставить их работать очень сложно, и тут не помогают даже самые крутые меры.
«То, что Генеральный регламент говорит о постыдных наказаниях, относится к старому обычаю бросать провинившегося младшего чиновника [на землю] и стегать по заду. Но сидеть за столом с цепью на шее и ноге по сей день не является чем-то необычным для распутных или нерадивых молодых дворян. Сами господа тоже менее аккуратны, чем при жизни Петра, и всегда приходят на службу после девяти часов. Президенты начинают корчить из себя совершенно независимых, а власть прокурора кажется не употребляемой. Многие дела они разбирают у себя дома (что прямо противоречит регламенту) и редко повышают младших чиновников, обычно протаскивая своих креатур, несмотря на то, что большинство природных русских из-за нерадивости и скверного поведения мало заслуживают какого-либо продвижения по службе».
Только не в армию!
Молодые дворяне, достигшие 18-ти лет, старались откосить от армии. В этом им помогали родители, которые платили взятки за липовые справки о состоянии здоровья младшим губернским чиновникам, которые «за несколько рублей или за бычка часто удостоверяют все, что угодно». Призывников, уклоняющихся от несения службы, отлавливала Герольдмейстерская канцелярия.
Понять все это можно: ведь служить дворяне начинали с самых низших должностей, и с ними обращались «так же, как с крестьянскими детьми», т. е. плохо. Если сейчас избиение в армии — противозаконное дело, то раньше били на вполне законных основаниях. Телесные наказания были разрешены, и молодых дворян в числе всех прочих наказывали фухтелями (т. е. ударами шпаги) и батогами. Что же касается крестьян, то если, например, какая-то деревня должна была поставить рекрута, то люди, жалея своих сыновей, выбирали какого-нибудь сироту, которого не жалко. А тот, если мог, убегал. Никто не хотел быть избитым. Да и срок службы длился дольше — 25 лет.
Морской госпиталь
Шведский путешественник посетил большой морской госпиталь, учрежденный в Петербурге Петром Первым. Госпиталь ему понравился: «За больными прилежно смотрят врачи... Помещения хороши, и пусть не совершенно опрятны, как Ла Шарите в Париже, но лучше того, к чему привык этот простой народ. Стоят хорошие кровати с матрасами, перинами, простынями и одеялами. В каждом зале примерно на 20 больных есть по шесть сидельцев, они также обеспечивают больных чистыми простынями и рубашками. Пища полезная — например, добрые крупяные супы, сваренные с мясом; ведь здоровый русский вовсе не станет есть бульоны. Доктор заполняет листок и вывешивает над кроватью того, кто должен пить слабое пиво, после чего по утрам этот больной получает добрую полную кружку от заведующего винным погребом».
В этом замечательном госпитале русские солдаты вели себя, как дети. Им было скучно соблюдать режим. Как только им становилось лучше, они начинали пить пиво или бежали за водкой в кабак. При этом в пост они отказывались от мяса, яиц, молока.
Пили пиво не только больные, но и те, кто был должен лечить. Интересна такая деталь: «Хирурги в госпиталях, как и в армии, — все немцы, поскольку русские по большей части пускаются в распутство еще до завершения курса наук».
Браконьеры и контрабандисты
И тех, и других в России хватало. К примеру, в Петербурге и в его окрестностях нельзя было рубить деревья. Но постановление имело силу только на бумаге: «В самой стране повсюду такие неисчерпаемые леса, что кто бы ни рубил, это никого не интересует».
Аналогично дело обстояло с охотой. «К охоте, которая дозволена всем, Петр I не имел ни малейшей склонности, предпочитая направлять свое оружие против врага. Петр II же запретил охоту в пределах 20 верст от Москвы, так как сам желал что-либо подстрелить; в теперешнее правление никому, кроме придворных егерей, не разрешается охотиться ближе, чем в 15 верстах от Петербурга. Но ни в прежнее, ни в нынешнее правление особенно строгого надзора не было и нет. Дворяне своим крестьянам позволяют стрелять сколько угодно».
Глухими сибирскими тропами пробирались нагруженные собольими мехами контрабандисты. Губернаторы выставляли дозоры, чтобы перехватить незаконных скупщиков пушнины. В самых неожиданных местах дозорные устраивали засаду. Возникали стычки.
Таможня
Без особых проблем пропускала контрабанду таможня. «Русские досмотрщики с легкостью берут взятки за молчание. Купец, если у него нет денег для незамедлительной уплаты таможенного сбора, может взять вина в свой подвал, только дав опечатать каждый бочонок. Проверяющий, который потом придет оценивать товар, может подать дружественный знак и записать это вино как очень скверное, за которое не пришлось бы платить высокую пошлину».
Орел или решка?
Юристы, пользуясь незнанием людей, выкачивали деньги. «Лист гербовой бумаги обычно стоит две копейки, но бедный и бестолковый жалобщик всегда вынужден давать алчным канцелярским крючкотворам за составление прошения три, а то и пять, десять, пятнадцать копеек». Простых людей судили воеводы. Порой им было безразлично, кто прав, кто виноват: «При поступлении к воеводам запутанных, однако не превышающих пяти рублей дел, они вправе рассудить стороны посредством жребия».
Арестанты на паперти
«Чтобы засадить человека в тюрьму, не требуется особых оснований», — пишет Карл Рейнгольд Берк. А вот выйти оттуда гораздо сложнее. «Человеку, обвиненному таким образом в преступлении, для выхода на волю требуется много непростых поручительств. Несчастный обязательно должен добиться расположения сторожа, ведь тот под предлогом тесноты помещения запросто может посадить честного парня в крепость к мошенникам».
Условия содержания в тюрьмах были плохими. Но арестанты выживали за счет сочувствия свободного городского населения. Происходило это так: «Тюремщик дает какое-то количество цепей (ими сковывают по два человека) и позволяет ходить под охраной по городу, прося милостыню. За такую цепь заключенные устраивают между собой аукцион, и если какая-то пара надеется получить в известных местах подаяние, цена порой достигает 50-60 копеек. Эта сумма уплачивается остающейся дома компании, а излишек оставляют себе господа главные арендаторы цепи».
Так куда ушли деньги?..
Штатс-контора, которая ведала всеми государственными расходами, «никогда не имела собственного президента, но лишь вице-президента», и была «весьма скверно обеспечена счетоводами».
«Русские настолько косны, что не желают учиться арифметике с цифрами, держась за свой бисерный счет, — пишет автор «Заметок». — Переносы для них слишком обременительны, поэтому они сводят суммы с каждой страницы в общую сумму, а когда приходится складывать дроби более сложные, чем одна четвертая, одна восьмая и тому подобные простые числа, они в конце пишут их все одно за другим. Делая экстракт, принято писать не одну цифру под другой, а в ряд, держа левую руку на числе, которое прибавляют, а правой орудуя на бисерной доске».
Стоит ли после этого спрашивать: куда девались государственные деньги?
Француз махнул рукой и убежал…
«Вообще о русских фабриках можно сказать, что они работают с хорошей прибылью. Русский человек способен подражать всему им увиденному и если всерьез примется за какое-либо ремесло, то напрочь вытеснит иноземцев», — пишет Карл Рейнгольд Берк. Он считает, что русские работать могут, но не хотят, и приводит красноречивый пример:
«На Нарвской стороне в городке, именуемом Ямбург, еще в шведское время был стеклянный завод. При русском правлении он значительно улучшен, и делали там не только стаканы, но также оконное и зеркальное стекло. Некий искусный французский мастер посредством очень суровых наказаний научил своих русских подчиненных изготовлению действительно больших и красивых зеркал, которые и поныне есть в императорских и других знатных домах. После того, как он покинул это предприятие, русские уже не смогли достичь таких высот в изготовлении зеркал, по свойственной этому народу дурной привычке, которая выражается в нежелании совершенствоваться, довольствуясь тем, что сделанное ими вполне сносно. Француз имел контракт на десять лет: 800 руб. за первый и по 100 руб. прибавки в каждый последующий год. А поскольку потом, когда жалованье уже становилось большим, русские власти при худо поставленном хозяйстве не захотели соблюдать условия договора в надежде, что мастер от них отступится, он, разозлившись, убыл восвояси».
Ксения РОМАНОВА
| К оглавлению
| К следующей странице |
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru
|
|
|
