Я была свидетелем Иеговы

Свидетели Иеговы — достаточно закрытая организация. Ее представителей часто можно видеть бродящими по улицам и домам с кипой разноцветных журналов и буклетов. Предлагая людям изучение Библии, они утверждают, что их организация является единственным и истинным представителем Бога-Иеговы на земле. О своем опыте пребывания в этой организации рассказала газете Татьяна Викторова.

Поиски Бога

— Таня, как вы попали к свидетелям?

— У меня подруга была, хиппи, я ее очень уважала. Мы вместе Гребенщикова слушали, общались. И она познакомилась со свидетелями, которые ей рассказали, что душа не бессмертна, что Бог не Троица, иконам поклоняться не надо. Мне все это показалось разумным, логичным и доказательным по Библии. Я стала изучать Писание с двумя сестрами. Вскоре крестилась. Это был 91-й год.

— А вы были крещены в православии?

— Да, в детстве. Но мне объяснили, что православие — ложная религия, и то крещение недействительно. Ведь младенец не может посвятить себя Богу, а для свидетелей крещение — это решение посвятить свою жизнь Богу. Поэтому я крестилась повторно.

— И что было потом?

— Был подъем, эйфория. Это известная схема пребывания у свидетелей. Новичок считается «слабым в вере», и его все поддерживают, опекают, оказывают ему особую любовь. А потом выясняется, что тебя, в общем-то… не любят. Такой простой пример. Свидетель должен три раза в неделю ходить на собрания. А ты ходишь на собрания один раз в неделю. На тебя начинают косо смотреть, считают тебя духовно слабым, ты на плохом счету.

— Из-за этого люди уже меньше с тобой общаются?

— Духовно сильные — уже меньше общаются. Я с иронией говорю — «духовно сильные». У них есть люди, которые считают себя духовно сильными, потому что они пионерское служение берут, много проповедуют, на все собрания ходят…

— А что такое «пионерское служение»?

— Это когда человек берет обязательство определенное количество часов свидетельствовать о Боге: «подсобный пионер» — 50 часов в месяц, а «общий пионер» — 70. То есть, около двух часов в день ты должен посвящать служению.

Гнать свидетелей бесполезно

— Вы ходили куда-то определенно или «куда глаза глядят»?

— Если по улице — конечно, шли, куда хотим. А вот жилые дома все распределены, расписаны на участки. Это для того, чтобы не вышло, что в один дом повалили все, и через каждые 5 минут звонит новый свидетель и предлагает то же самое.

— Когда шли на проповедь, у вас была какая-то определенная цель — вот чтобы, скажем, человека привести в собрание, или была какая-то другая цель?

— В организации каждый месяц выходит листочек — «Наше царственное служение» (в нем информация, как лучше проповедовать, схема возможных вопросов и ответов и т. д.). По сути, все сводится к тому, чтобы привести человека в собрание, чтобы он стал свидетелем. Хотя ему говорят: «Нет, никто никуда не затаскивает, никто не стремится из вас сделать свидетеля. Мы просто хотим, чтобы вы познакомились с Библией». Нам говорили, что, когда мы общаемся с людьми в проповеди, мы должны на них смотреть как на будущих свидетелей. Если человек соглашался на занятия, определялись дни и часы посещения. Занимались по книге «Познание, ведущее к вечной жизни». Красной нитью через все учение свидетелей проходит мысль, что есть ложные религии, а есть истинная, и вы убедитесь сами, и все аргументы за то, что истинная религия — это свидетели, а ложные — это остальные. (Смеется.)

— Когда вас прогоняли люди, что вы испытывали?

— Нас, естественно, учили, что если вы терпите поношение за Господа, то вы должны радоваться.

— То есть чем больше свидетелей гонят, тем больше они радуются?

— Да. В принципе, гнать свидетелей — совершенно бесполезное дело, потому что они будут думать: вот какие мы праведные, нас гонят за правду.

Толстой с Шекспиром — в черном списке

— А что произошло потом?

— Ну, во-первых, стало очевидным, что любви невозможно научиться через изучение Библии, через посещение собраний и через проповедь.

— А вы хотели любви научиться?

— Да. Во-вторых, мой самый главный вопрос — для чего я пришла в организацию — он не решался. Я хотела близких отношений с Богом. И если сначала мне говорили: «Ты только пришла, подожди, все будет», то потом, по истечении 7 лет, пришло разочарование: а чего ждать? Я хотела развиваться. Я очень сильно переживала, когда организация меня агитировала ограничивать свое развитие. Через публикации проходят такие намеки (для свидетеля они равнозначны приказу), чтобы мы не всякую книгу читали, не всякую телепередачу смотрели, не всякие песни слушали. Потом идет статья, где объясняется, какие песни слушать, какие не слушать. Когда ее читаешь, возникает впечатление, что 99% песен слушать нельзя. Например, высказывались мысли, что какие-то произведения музыкальные, или фильмы, где упоминается насилие, или внебрачный секс, — нельзя смотреть и слушать христианину, потому что это все однозначно скверна. Тогда, извините, давайте не будем читать «Войну и мир», — там столько насилия и внебрачного секса! Давайте не будем читать Шекспира, потому что там… оккультизм: там призрак отца Гамлета выходит и начинает речи говорить!

— То есть это все в черном списке было?

— Этот вопрос очень болезненный и, наверно, каждый сам для себя, мучаясь, принимал решение. Кто-то имел крайнюю точку зрения: Толстого и Шекспира читать нельзя. Кто-то имел другую крайнюю точку зрения…

— Я что-то не встречал, чтоб такие дискуссии проводили свидетели в журналах своих. Это у вас на уровне ваших собраний?

— Да, это дружеское общение. Скажем, читаешь статью, где написано, что альтернативный рок — он, в принципе, от сатаны. Но, извините, а я люблю рок. Это моя любимая музыка. Потому что там песни классные. У Гребенщикова, у Шевчука, у Цоя. Конечно, в первые годы, придя в организацию, я выкинула все кассеты: все это сатанизм там, ля-ля-ля. Потом я снова все эти кассеты закупила. Потом снова меня совесть замучила, я их все выкинула. (Смеется.) Вот так это было.

Бог ответил мне не формально

— Ну, и как дальше развивались события?

— Постепенно я охладела к организации, перестала читать «Башню», реже стала ходить на собрания. У меня появились уже отношения с Богом.

— Расскажите подробнее.

— Просто я на Бога очень сильно обиделась, и я Ему сказала однажды: «Знаешь, Боже, я Тебе столько лет молюсь, я прошу, чтоб Ты явил Себя, чтоб я почувствовала веру, чтоб у меня была любовь. Но у меня ничего этого нет. Уже столько лет прошло. Что я делаю не так? Я все делаю, как Ты говоришь, а Ты меня не слышишь. В общем, я от Тебя ухожу. И я сейчас даже специально, назло чего-нибудь согрешу (смеется) — чтобы, значит, это самое… чтоб Тебе хуже было…» (Смеется.)

— Смело очень!

— Да, вот я Ему так заявила. Круто! Кузнечик сидит и вякает: «Я вот Тебе назло там… Пи-пи-пи…» И в этот момент я стала Его ощущать. Я утром вставала и понимала — не разумом, а просто всем существом — что солнце дал Бог, вот эта пища — она от Него. Мне было очень хорошо. И самое главное, я стала понимать, что Бог находится не в книгах. Он находится не в журналах… Он совсем другой. Меня тогда очень поразило то, что в Библии написано: «Если вы отступитесь от Меня, то и Я отвернусь от вас». Согласно букве, Он должен был отвернуться от меня. Я ведь от Него отступила и Ему прямо об этом заявила! А Он не отвернулся! Он меня понял и ответил мне не формально, по букве, а по ситуации ответил.

— Ну и..?

— И вот после этого я сделала большой шаг назад. В моей жизни случились драматические обстоятельства. И это настолько сильно меня тряхонуло, что у меня возникла уверенность, что это я отступилась от Бога, и это от Бога наказание мне. И я во второй раз уничтожила записи Цоя, Гребенщикова (смеется), и снова стала пионеркой, снова стала примерно ходить на собрания…

Я снова стала «праведной», я снова стала читать «Башню», всех убеждать, что «Башня» — это все правильно, я выкинула все свои книги, раздарила свою библиотеку… Кошмар! Все это было. (Вздыхает.) Но этот период был важен еще и потому, что… я стала на новом уровне понимать тексты. И из-за того, что я очень глубоко стала снова читать «Башню», я глубоко смогла увидеть, что в ней содержится.

Меня смущали анонимные статьи

— И что там содержится?

— У свидетелей, по сути, все сводится к авторитету «Сторожевой Башни». То есть вроде они говорят: «Ты должен сам задуматься», «Это твое решение, это твое дело», — но перед этим приведут такую аргументацию, что будет совершенно понятно, какое решение ты примешь. Альтернативной точки зрения у свидетеля нет, и он научен не читать ничего, что такую точку зрения содержит. Вот в чем дело. Постепенно его информация становится однобокая.

— Человека лишают возможности самостоятельно мыслить?

— Да. Но это не сразу видно. Разбирается, например, какой-то вопрос, дается сначала точка зрения оппонента. Она дается глазами свидетеля, то есть — упрощенно, схематично, ее очень легко опротестовать.

— Скажите а вас не смущало, что все статьи в «Сторожевой Башне» были анонимные?

— Сначала смущало, потом привыкла.

— Значит, такая подача информации идет специально, чтобы человека контролировать? Либо это происходит от непонимания психологии человека? Как вы считаете?

— Я думаю, по сути, специально. Потому что «Башня», становясь безликой, действительно начинает играть роль некоего канала связи с благоразумным рабом, с «Богом». Под статьями нет фамилии автора. Нам говорят: написал «благоразумный раб», опять некая безликая сила. Мы знаем, конечно, что «благоразумный раб» — это 12 учителей, сидящих в руководящем совете в Бруклине, США...

— Но вы, по существу их не зная, должны им доверять полностью.

— Да. Беда в том, что мы даже лично, например, не знаем писательский отдел. Ну, вот есть 12 координаторов в этом отделе, в руководящем совете, но это не значит, что они пишут. Пишет-то писательский отдел, они только завизируют это дело.

И даже друг не скажет «Здравствуй!»

— Даже не представляю, как 12 человек могут писать одну статью. Ну, хорошо, и вот вы увидели противоречия в «Сторожевой Башне». И вы, наверное, пошли, кому-то об этом рассказали?

— Конечно! Я со всеми старейшинами переговорила, со всеми знакомыми, которых я считала мыслящими. Я услышала достаточное количество стандартных ответов. И вдруг я осталась одна. Потому что я поняла, что мне практически не с кем говорить о том, что я думаю. Я уже знаю заранее все ответы, которые мне дадут. И они мне не подходят.

— И все равно вы оставались в организации, несмотря ни на что?

— Наверное, 12 лет сыграли роль. Все друзья мои, даже все знакомые мои были свидетели. В организации учат, например, что вы не должны поддерживать дружеских отношений ни с кем, кроме свидетелей. Любой не свидетель — дурное сообщество. Даже если он порядочный человек, даже если он верующий, даже если он не грешит и никого к греху не подталкивает. В результате, когда я вышла, я очутилась в полной изоляции от людей, от общества. У меня даже просто знакомых не было.

— Вам некуда было идти?

— Абсолютно.

— Наверное, это и держит колеблющихся свидетелей в организации?

— Да вся их жизненная среда, все корни — там. Лишиться общения страшно. Свидетели перестают даже «здравствуй» говорить человеку, который вышел из организации. Даже если это твой друг, даже если он будет мучиться в душе, он пройдет и заплачет, но он тебе «здравствуй» не скажет.

— Хорошо, но вот, уходя, на что же вы все-таки рассчитывали? Куда вы пойдете? Что с вами будет? Думали вы об этом или нет?

— Конечно, думала. Это все равно что встать на скалу и броситься в пропасть. Наверное, я очень много думала о Боге в тот момент. И еще о том, что мне очень хочется себя понять. Потому что столько времени моя личность затушевывалась, искажалась, я себя не знаю…

Суд тройки

— Таня, расскажите, как вы уходили из организации.

— У меня был очень сильный стресс. Я с трудом нашла человека, с которым могла бы поговорить. Это была Марина, которая вышла из организации и с которой общаться было запрещено. Я ей позвонила, и она приехала ко мне в гости, привезла книгу Раймонда Франца «Кризис совести». Раймонд Франц — бывший свидетель, занимал в организации высокий пост, входил в состав руководящего совета. Я как сейчас помню — прочла эту книгу, а на следующий день мне нужно было идти на работу, квартиру убирать. И вот я целый день убирала эту квартиру, слезами своими я ее вымыла в этот день... Уже прочитав первую часть, мне стало все понятно. Я побежала к моим друзьям и в слезах все им рассказала, что я прочла.

— Они свидетели тоже?

— Конечно (а других друзей и не было). Муж подруги сказал: «Таня, я спрошу в Солнечном (Центр свидетелей Иеговы — С. Р.) об этой книге». Он позвонил в Солнечное и сказал мне: «Или ты идешь и в воскресенье просишь о духовной помощи у старейшин, типа каешься, или я твою фамилию скажу старейшинам». Каяться я абсолютно не хотела. Я понимала, что если он назовет мою фамилию, меня вызовут на комитет разбираться. Это значит, меня будут вылавливать, чтоб меня судить втроем.

— А комитет — что такое?

— Тройка. Трое старейшин судят одного несчастного грешника. Мне было противно, чтоб они меня судили. Но я понимала, что если я буду от них скрываться, то все будут говорить: «Вот, мы за ней ходим, она от нас бегает». Я избрала третий путь: взяла и написала заявление, что я ухожу из организации, потому что не считаю ее Божьей организацией. Ну, мы, конечно, поговорили с ними… Там двое старейшин было, в зале мы сидели, и мы говорили часа два… На свои вопросы я ответов не получила. Ты задаешь свой вопрос — конкретный вопрос, на который требуется ответ, а они на тебя нападают, вместо ответа.

— Они сами читали эту книгу Франца?

— Да, я поняла, что один из старейшин ее читал.

— Ну, и все-таки это было лицемерие, двуличная позиция, либо они убежденные противники этой книги и того, что написал этот Франц?

— Я не вижу сердца человека, я не могу сказать. Я сама задумываюсь над этим. Я часто думаю, например, над позицией руководящего совета и понимаю, что мне просто не дано понять, что стоит за этими людьми. Или твердая убежденность в своей правоте, то есть такая зашоренность сильная, или они действительно лицемеры?.. Я не знаю.

— Может быть, там играют большую роль деньги, положение человека, карьера, и прочее?..

— Положение, скорее всего.

— Я был в Солнечном, я видел, сколько нужно было средств, чтобы все это возвести, построить. Можно с большой уверенностью сказать, что основные финансовые потоки идут из-за рубежа.

— Да, это правда, это правда.

— И журналы печатаются там.

— А у нас просто невыгодно типографию размещать. Ну, по крайней мере, так братья говорили, что налоги все съедают, что даже выгоднее ввозить к нам.

— Хорошо. Ну, все-таки вот вы подали заявление, вы вышли из организации, и все связи оборвались у вас со свидетелями?

— Ну, есть несколько человек, которые тайно со мной общаются. (Смеется.) Вот такие вот тоже подпольщики…

— Дозревающие.

— Дай Бог!

Прошло полтора года

— А что заполнило то место, которое занимала организация? Потом, когда вы вышли?

— Вопрос у вас поставлен очень интересно. Потому что то место, которое занимала организация, — оно стало заполняться МОЕЙ жизнью. Я беспечно дала себя убедить и пошла, в общем-то, не туда, куда следовало. Потому что если подумать, сколько времени, сколько возможностей упущено, можно совсем в депрессию упасть.

— Вы много людей привели в организацию?

— Немного. Всего одну сестру. Но я часто участвовала на разных этапах работы с новичками. То есть кого-то мне передавали, я до крещения доводила, кому-то я проповедовала.

— Скажите, а там эти процессы брожения продолжаются? Я слышал, около 30-ти человек за последнее время вышло?

— Да. Вот мама моя вышла с тремя подружками. Две из сестер, которым я когда-то проповедовала, тоже вышли из организации.

— Таня, а сколько уже времени, как вы вышли из организации?

— Уже полтора года.

— Какие у вас изменения внутренние произошли с тех пор? В характере и в восприятии действительности?

— Это время оказалось посвящено… зализыванию ран. Потому что был очень сильный шок при выходе, и много времени понадобилось на то, чтобы просто прийти в себя и… акклиматизироваться.

— Это у всех так, кто вышел?

— Я думаю, да. Я вышла с клеймом «отступница», и я боялась даже общаться с другими вышедшими… Там настолько сильная пропаганда — я боялась, что какой-то вред я получу от общения с этими людьми. Но постепенно я поняла, что их нечего бояться, что это такие же люди, как я.

— А вот что можно все-таки сделать, чтобы помочь остающимся в организации свидетелям? Да и возможно ли это — как-то пытаться им донести правду, с тем чтоб они тоже выходили из этой организации? Либо это невозможно?

— У меня такое ощущение, что когда человек сам до чего-то дозревает, ему возможно что-то донести, только тогда. И то — скорее указать, где искать информацию.

Беседу вел
Сергей Романов
Фото автора

P. S. Следуя совету Тани, мы публикуем адрес христианского магазина «Слово», где можно приобрести книгу Раймонда Франца «Кризис совести» — ул. Малая Конюшенная, д. 9. Все нуждающиеся в помощи свидетели Иеговы могут обратиться к нам в редакцию, отправив сообщение на E-mail: mail@vzov.ru или позвонив по телефону (812) 515-82-47.

Так изображают казнь Христа свидетели Иеговы. А вот что об этом говорит Библия.
«Другие ученики сказали ему (Фоме — С. Р.): мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей... не поверю» (Иоан. 20:25). Свидетели рисуют один гвоздь, пробивающий две руки; на христианском распятии — два гвоздя.
«И поставили над головою Его надпись, означавшую вину Его: сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Матф. 27:37). Надпись у свидетелей — над руками; на традиционном христианском изображении — над головой.

Так выглядит центр Свидетелей Иеговы в Солнечном (Ленинградская область) с высоты птичьего полета.

Склад литературы
Отсюда журналы и книги свидетелей Иеговы на разных языках развозятся по России и странам СНГ.

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

Начало Карта сайта Контакты Архив Наверх