 |
| К оглавлению
| К предыдущей странице
| К следующей странице |
Три невероятные истории со счастливым концом
СЕРГЕЙ ГАЛИЦКИЙ ПИШЕТ О ВОЙНЕ С 2006 ГОДА. Он являлся одним из создателей журнала «Град духовный», который выпускался по благословению протоиерея Василия Ермакова. Бывал в качестве журналиста в Чечне, автор восьми фотоальбомов о войне в Афганистане и Чечне, а также трёх книг о помощи Божьей на войне. Офицер запаса. В настоящее время активно занимается военно-патриотической работой с подростками. Мы публикуем три его рассказа о помощи Божьей на войне, которыми он с нами поделился.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. КАК ГОСПОДЬ НЕ ДОПУСТИЛ ГИБЕЛИ ДЕСАНТНИКА
Эта история произошла с Виктором Емолкиным из «Полтинника». «Полтинник» — это знаменитый 350-й полк ВДВ в Афганистане. Виктор полтора года отвоевал снайпером. Живёт у нас в Петербурге, работает известным юристом. Он сказал, что стать совершенно другим человеком он смог благодаря службе в ВДВ и Афганистану. Вот что он поведал.
Дембеля подразделения, в котором он служил, собрались отметить сто дней до приказа (в армии раньше была такая традиция, сейчас её уже нет). Но так как они дислоцировались в горах, где нет никакой водки, то они послали его за анашой. Он был молодым солдатом, и на вопрос: «Где добывать анашу?» дед ему ответил: «Давай-ка, где хочешь, там и добывай».
Сам Виктор не курил. И он начал спрашивать по рации: «У вас “андрей” есть?» (так среди военнослужащих Афганистана называли анашу — чтобы не было понятно офицерам, которые могли прослушивать переговоры). Анаша оказалась в управлении роты. Ему нужно было спуститься с одной горы и подняться на другую.
Темнело, он спустился и начал подниматься. Вдруг смотрит — костёр. Кругом — одни десантники, он решил, что это наши. Пригляделся — враги. Сидят у костра душманы. Он был человеком подготовленным, поэтому решил: «Сейчас забросаю гранатами и добью оставшихся из автомата». И только так подумал, как пришла мысль: «А вдруг кто-то отошёл, может быть, по нужде».
И точно. Только он так подумал, как сзади в его голову ткнулся автоматный ствол. Действительно, по округе бродил душман. Он его увидел, закричал. Подбежали те, которые были у костра, подхватили. Он уже кольцо вырвал из гранаты, но не успел бросить её, она была в руке. Только левой рукой успел автомат подхватить. Душманы потащили Виктора к огню, а за костром оказалась какая-то пещера. Они его втолкнули туда, где сидел главарь банды. В ответ на это Виктор поднял вверх гранату. И показал им то, что у гранаты нет чеки, и что в любой момент он может её взорвать. Следует сказать, что если граната взорвётся в закрытом помещении, то там придётся бритвой со стены соскабливать остатки разорванных тел.
«Я перестал бояться, что смогу взорвать гранату...»
 |
ВНОВЬ И ВНОВЬ вспоминает Виктор ту ночь, когда Бог спас его от смерти
| |
Возникла патовая ситуация. Виктор рассказывал: «Я не могу выйти: душманы между мной и выходом, а они поняли, что я с гранатой. И мне было в тот момент очень страшно взорвать её. В 19 лет... Просто страшно». И Виктор начал молиться Богу. Он стал просить, чтобы Бог отнял у него страх. «И я, — говорит, — почувствовал (это его слова), что Господь со мной рядом». И страх ушёл. «Я перестал бояться и понял, что смогу взорвать гранату, если душманы попытаются меня схватить. Они это почувствовали». Ведь когда человек решается на что-то по-настоящему, то это чувствуется. При этом даже не надо слов говорить. И душманы перестали пытаться его связать.
Час сидим, два сидим. И какой здесь выход? Пришёл мальчик, которого они вызвали по рации. Он учился в Советском Союзе и мог кое-как говорить по-русски. И этот мальчик стал переводчиком. Виктор спрашивает у душманов: «Сидим мы здесь. Что делать?» — «А что ты хочешь?» — «Отпустите!» Они засмеялись, говорят: «Как это отпустить? Ты нас приехал убивать, а мы тебя должны отпустить?» — «Да, — говорит, — я приехал вас убивать, но никого не убил. Я молодой солдат, месяц здесь служу, ещё никого не убил». Душманы его спросили: «А что ты здесь делал?» — «Да меня дембеля за часом послали, то есть за наркотиками». Те засмеялись. «Мне сказали, чтобы я нашёл анашу, а где я её найду?» Они принесли комок анаши. Виктор понюхал и сказал: «Нет, какая-то у вас анаша не такая». Они захохотали. Принесли настоящую, зелёную, как паста ГОИ. И дали Виктору. Сказали: «Бери, раз ты за ней шёл. Но взамен отдай нам бушлат». У него была эксперименталка. Это куртка для боевых действий в горах. Он ответил: «Ну, бушлат отдам, только отойдите».
Он боялся, что это уловка. Что пока он будет снимать бушлат, душманы попытаются его схватить. Они отошли. Виктор кое-как снял бушлат, отдал куртку-эксперименталку. Главарь надевает бушлат, видно, что одежда ему понравилась. Они говорят: «Отдавай теперь автомат». А он отвечает: «Нет, автомат не дам. Я за него расписался. Если потеряю автомат, то мне светит 4 года дисбата». Душманы говорят: «Ладно, не нужен нам твой автомат, там калибр 5,45, у нас таких патронов нет». А у душманов были автоматы калибра 7,62. — «Давай ракеты».
А у него было 4 ракеты: белая, красная, зелёная и ещё какая-то. И он отдал им ракеты. И вот чтобы понять, почему такой разговор был вообще возможен, я спросил своего знакомого хорошего товарища, командира отряда спецназа. Он сказал: «Я хорошо понял, что афганцы — по природе торгаши. У них всё имеет материальное выражение».
Торговались-торговались и, в конце концов, получили от него то, что хотели. А потом сказали: «Иди».
Всем взводом выводили из шокового состояния
«Я, — говорит, — иду, как будто побеседовал с товарищами. Ничего не боюсь. Дошёл до выхода из пещеры, и вдруг меня прошиб такой страх, аж холодный пот потёк струёй по спине. Я понял, почему они бушлат сняли. Бушлат-то им понравился, и чтобы дырок не наделать, когда будут стрелять, они обманом его сняли, а сейчас меня прикончат. И мне кажется, что уже стреляют. Оборачиваюсь — нет. Машут мне, типа — давай, иди». А пройти там немного надо было, метров десять, наверное. «Но я, — говорит, — эти десять метров шёл, как десять километров. Делаю шаг, и мне кажется, что сейчас выстрелят. Уже кажется, что пуля летит. Оборачиваюсь — нет. Машут, кричат, мол, — давай, иди!»
«Дошёл, а там был не обрыв, а крутой склон. Я скатился туда с автоматом и гранатой, которую всё равно держал в руке. Теперь главное — чтобы свои не убили.
Гранату я не выбросил. Пароль назвал, меня пропустили. Дембеля стали бить. Потому что они отправили меня, чтобы отпраздновать 100 дней до приказа. А я пропал, что у них считается преступлением. А я им показал гранату в руке. Рука уже затекла, я не мог разжать её. И всем взводом меня выводили из шокового состояния. Один отогнул палец, другой — скобу держал. И гранату выбросили.
Впоследствии я для себя сделал следующий вывод. Если человек готов достойно умереть, то он выживает, а трусы погибают. Это всё подтверждено жизнью. Нет смысла настраиваться на бегство. Если в критической ситуации человек готов идти до конца, то это сразу меняет ситуацию.
Кстати, у святого Паисия Святогорца я встретил, уже позже, мысль, что решимость на смерть на войне — лучше, чем попытка выжить. Человек сразу становится непобедимым. А страх часто парализует волю человека. Человек, который боится, не может ощутить покров и защиту Бога».
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. КАК НИКОЛАЙ УГОДНИК ПОМОГ ЛЁТЧИКУ
Его звали Господ
 |
ЛЕГЕНДАРНЫЙ Господ В. А., чью молитву услышал Николай Чудотворец
| |
Вторая история также невероятная, потому что там нарушены законы физики. Её мне рассказал серьёзный человек, легендарный лётчик, Господ Владимир Алексеевич. Такая вот говорящая фамилия — Господ. Причём с этой фамилией связана следующая смешная история.
Когда он только приехал сюда (он служил в Петербурге, в штабе 6-й воздушной армии), то его приютили монахи Оптиной Пустыни. Около моста лейтенанта Шмидта. Просто жить ему было негде, и он жил у монахов. И когда они узнали, что Господ воевал, то сказали ему: «У нас есть здесь музей, воскресная школа. Может быть, дадите какую-нибудь часть формы или что-либо такое, что можно поместить в музей? Такую вещь, которую мы поместим, на которую будем смотреть и о которой будем рассказывать». Он принёс китель, фуражку и ещё что-то, и всё это отдал монахам для музея.
«Через некоторое время они сказали: “Хотите посмотреть, как мы всё это повесили?” — “Конечно, хочу. Это же интересно!” Захожу и вижу такую картину: на стене висит мой китель, ещё что-то, а сверху надпись: “Вещи Господа”. Я им говорю: “Вы бы написали: “Вещи полковника Господа или вещи В. А. Господа”. А монахи ответили: “Как написали, так и написали”».
Так эта надпись и осталась. У него в Афганистане 699 боевых вылетов, 327 вылетов в Чечне и несколько десятков заходов на реактор Чернобыльской АЭС, причём в первую неделю после аварии, когда пытались заглушить выброс радиоактивной пыли и графита в воздух. Он 32 раза он прошёл над реактором, сбрасывая мраморную крошку. Поймал, конечно, дозу радиации.
Сейчас он в Петербурге работает, из армии уволился. Никто дольше него в Вооружённых силах не командовал полком. 12 лет он возглавлял вертолётный полк. С ним чего только не происходило! Но один случай Владимир Алексеевич особо запомнил. И часто его рассказывает его при случае. Вот эта история.
«Если я туда сяду, там и останусь!»
Стандартная задача: эвакуация группы спецназа. Спецназ работает, поднимается на гору, зажигает оранжевой дым из шашки. Вертолёты приходят, определяя по дыму направление ветра и точное местоположение. Ведомый становится в круг, его задача заключается в том, чтобы никто не подошёл к горе. Ведущий садится. Группа заходит на борт, и они уходят. Такое много раз делали.
И вот — реализация плана. Виден дым. Ведомый — в круг. Ведущий садится. Но тут подходит командир группы — старший лейтенант и говорит: «Слушай, у нас боец сорвался. Когда мы поднимались, он упал. Лежит внизу и орёт». У него оказалась тяжёлая травма, перелом позвоночника. Сделал себе укол промедола. Следует отметить, что укол из шприц-тюбика этого обезболивающего препарата сквозь одежду десантники делают себе, чтобы сразу после ранения снять болевой шок. Сам раненый сквозь одежду делает себе укол. Но всё равно он кричал от боли. А там — котловина около ста метров в диаметре. И он там лежал. Владимир Алексеевич говорит: «Нет, садиться не буду, потому что потом оттуда не взлечу».
А дело в том, что когда лопасти вертолёта вращаются и нагнетают воздух, то снизу создаётся давление за счёт вращения лопастей вертолёта. Так происходит на открытом пространстве. А если воздух отражается от каких-то препятствий (в данном случае он отражался от стен ущелья), то, по словам лётчиков, воздух становится «плохой», возмущённый. И тяга не создаётся. Господ говорит: «Если я там сяду, то там и останусь, поэтому не буду туда садиться». Лейтенант в ответ: «Уже темнеет. Пока развернём альпинистское снаряжение (у разведчиков оно было), пока спустимся, пока его зацепим, пока поднимем — стемнеет». А в то время они не летали в горах ночью. Летать ночью стали гораздо позже. Владимир Алексеевич говорит: «Лезьте сами, я туда садиться не буду».
Что делать? Старший лейтенант, как часто это бывает, полез сам. Операцию по спасению раненого десантника совершали поспешно. В итоге что-то сделали не так, командир сорвался и упал. Но у него оказался только перелом ноги. Теперь спасать надо было уже двоих.
«И тут я вспомнил про Николая Чудотворца!»
Владимир Алексеевич говорит: «Я с тяжёлым сердцем требую: “Уходим!” Потому что пока разведчики ходили скрытно, душманы не знали об этом. Но когда пришли вертолёты, и зажгли оранжевый дым, то стало понятно: что-то там происходит. И душманы стали подтягиваться к горе. Было понятно, что когда они придут, то всех перебьют. Вниз гранаты бросят — и всем конец. И я говорю всем, оставшимся на горе: “Уходим”. То есть оставляем тех двоих. Спасти хотя бы тех, кто на горе.
Но разведчики, как и следовало этого ожидать, заявили: “Без командира не полетим”. У меня был ещё один выход — уйти самому. Хотя бы спасти машину, себя, оставить этих на горе, а раненых, травмированных внизу, бросить. Тогда на аэродроме от позора придётся застрелиться. Как это можно будет пережить? И что делать?»
И он сел в эту яму на вертолёте. Борттехник и второй пилот затащили старшего лейтенанта и солдата. У Владимира Алексеевича в училище по аэродинамике была пятёрка. Взял «шаг» (это такой рычаг, который тянет вертолётчик на себя), дёрнул. Вертолёт прыгает, дёргается, но не летит. Как, собственно, и должно было быть.
«Вот теперь, — подумал Господ, — точно всем конец. Потому что придут духи, перебьют тех, кто наверху, нам сюда бросят гранаты, и мы все здесь останемся. И тут я вспомнил, что когда я уходил в Афганистан, то мне бабушка подарила икону Николая Чудотворца. Маленькую металлическую иконку».
В cоветское время верующий офицер — это чрезвычайное событие при любых обстоятельствах. Владимир Алексеевич тогда сказал бабушке: «Я секретарь партийного бюро эскадрильи. Какая иконка, какой Николай Чудотворец?!» А бабушка в ответ: «Ничего, — говорит, — возьми. Пригодится».
Он уважал бабушку, поэтому и взял иконку. Что с ней делать? Зашил в воротник комбинезона. А после этого и забыл про неё. А когда наступил конец, то вспомнил бабушку, вспомнил иконку, вспомнил, как она учила. И помолился её молитвой: «Николай Угодник, скорый помощник, спаси и помоги!» Это серьёзный человек рассказывает. Это не какой-то сказочник. И вот сразу после этой молитвы у вертолёта появилась дополнительная аэродинамическая сила, и вертолёт взлетел. Он забрал тех, кто был на горе, и ушёл.
ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ. КАК БОГОРОДИЦА ПРИШЛА К СТАРШИНЕ
Боевое задание
 |
ИКОНА «Игуменья горы Афонской». Именно такой пришла к Виктору Божия Матерь
| |
А вот ещё одна удивительная история. Когда мне первый раз сказали об этом, я с трудом поверил. Мы знаем, как следует относиться к таким историям: с рассуждением и вниманием. В общем-то, решил попробовать записать это свидетельство. Хотя, конечно, это не должно быть с чужих слов. То есть должен был свидетельствовать именно тот человек, который сам видел Пресвятую Богородицу, которому Она явилась. Этим человеком был старшина Виктор Чередниченко, командир танка. В Афганистане он служил в 103-й дивизии ВДВ. Виктор был уже дембелем, он должен был уже уезжать. Но перед этим он вступил в партию и по правилам тех времён должен был получить партбилет в той организации, где его приняли в партию. Поэтому уже ничего не делал, никуда не ходил, отдыхал и ждал, когда придёт оформленный партбилет. Это был май 1986 года.
Чередниченко рассказывает: «...И тут приезжает Иосиф Кобзон с концертом. Певец выступил, ему вручили десантные берет и тельняшку. Концерт закончился, мы сидим в палатке, на гитаре играем, поём. Чувствуем себя дембелями. И тут заходит замполит и говорит: “Нужны двое”. И смотрит на меня. Я ему говорю: “Ты же знаешь, что командир дивизии распорядился: “Дембелей на боевые не брать!”» Тогда командиром дивизии был Павел Грачёв. В то время по каким-то странным обстоятельствам гибли дембеля. И никто не мог это объяснить. Грачёв очень разумно воевал и реально снизил потери в несколько раз. Одним из его распоряжений было не брать на боевые задания дембелей. И Виктор сказал замполиту: «Ты же знаешь распоряжение командира дивизии!» Замполит голову повесил. Перед ним была поставлена задача, ему нужен был опытный боец. И что-то толкнуло Виктора спросить: «А куда идти?» А замполит назвал населённый пункт, в котором накануне погиб друг Виктора. И Виктор согласился. А замполит этому обрадовался. Но для этого задания требовался ещё один боец. Вместе с Виктором служил парень из Белоруссии, он-то и согласился. Перед выполнением боевого задания необходимо было отдохнуть, так как до приказа оставалось несколько часов. Решили поспать.
«Слушай, Серёга, Богородица пришла!»
«И я, — говорит Виктор, — вижу страшный, нелепый сон. Я еду на машине, за рулём Волги. За машиной бегут мама с сестрой. И вдруг происходит какой-то взрыв, в результате которого у меня выпадает челюсть с кровью. Короче, кошмар. И у меня создаётся такое чёткое ощущение, что из этого боя я не вернусь, я погибну. И тут как-то в палатке всё заколебалось, вошла женщина — сказать “красивая” было бы неправильно — какой-то неземной красоты. Она вошла в палатку, перекрестила меня три раза. Я толкаю соседа, говорю: “Слушай, Серёга, Богородица пришла!” Он посмотрел, никого не увидел и сказал: “Ложись отдыхать, а то нас сейчас отправят на боевое задание”. И она не вышла, а как-то выплыла из палатки.
Прибегает посыльный, говорит, что пора. Колонна готова. Мы выдвинулись. После этого мы попали в засаду. Когда мы только начали движение, у меня внезапно сжалось сердце. Я сказал заряжающему: “Дай-ка я пересяду на твоё место”». То есть он с командирского места сел на место заряжающего. Почему именно на это место — непонятно. Сел — они пошли. И по классике подбивается первая машина, потом последняя, а затем начинается бой с большими потерями. «Отбивались, — рассказывает Виктор, — и вдруг у меня появилось какое-то необъяснимое чувство: сердце как-то защемило. Я говорю наводчику: наведи орудие на тот дувал. Почему именно туда — необъяснимо вообще.
Прилетает вертолёт, чтобы эвакуировать раненых и погибших. Сел. Стали загружаться. Вдруг на дувале появилась тренога ДШК (крупнокалиберный пулемёт). Духи сидели и ждали, когда загрузят вертолёт: пустой их не интересовал. Дождались, пока его загрузили. Только он стал взлетать — они треногу эту на верх дувала — бах! А у нас орудие наведено именно на тот дувал. И мы разнесли пулемёт с расчётом и с дувалом во мгновение ока. Тут выскакивает дух с гранатомётом, становится и начинает наводить РПГ. Я сижу на месте заряжающего, а заряжающий стреляет из пулемёта. И я его на какую-то долю секунды опередил и из пулемёта срезал.
Тут был заместитель командира дивизии Борисов, очень известный офицер, тогда он ещё не был генералом. Подошёл ко мне после боя, спрашивает: “Сынок, как тебя зовут?” Я отвечаю: “Виктор Чередниченко”. И меня наградили».
Вскоре Виктора отправили в Союз, и, как только он прилетел, они с мамой пошли в храм искать тот образ Богородицы, который ему явился. Пришли в храм, а там старенький священник. «Знаешь, — сказал он, — пока ты был в Афганистане, эта женщина каждый день на коленях за тебя молилась». И священник указал на мать Виктора. То есть, такое чудо произошло по молитвам матери.
Мать молилась, чтобы сын пришёл живой
Мама Виктора, раба Божья Нина, рассказывала сыну: «Я слышу стук в окно. Думаю: что такое? Выглядываю — ты стоишь. Живой, ног у тебя почему-то нет. Вот я точно не помню: одной ноги или двух нет». Такой сон у неё был. А потом они с ней сверились, когда это было, и это совпало с другим событием.
«Мы тогда, — говорит Виктор, — проводили в кишлаке зачистку и подошли к двери. Я, бравый десантник, пинком ноги открываю дверь. И вдруг второй, который был со мной, толкает меня, и мы падаем. Оказывается, он услышал, как отскочила скоба от гранаты. То есть на двери была растяжка. Выдернулось кольцо и издало характерный звук для того, кто это знает. Удивительно, как он услышал, что отскочила скоба. Граната взрывается через четыре секунды. Он меня оттолкнул, мы упали, и осколки прошли мимо.
Если бы напарник меня тогда не толкнул, ноги бы у меня точно посекло. Оказывается, мама меня видела во сне, как будто я у окна стою без ног».
Икону они не нашли. Объехали многие храмы в Киеве — нет иконы. Даже нашли храм, где много-много икон Пресвятой Богородицы собрано, но и там её не было.
А потом он оказался на Афоне, в 90 каком-то году. «Стою в храме на Афоне, — вспоминает Виктор, — темно, горят свечи. Поворачиваюсь — и вдруг вижу на стене икону точно такую же, как я увидел Пресвятую Богородицу. Оказывается, это известная икона, которая называется “Игумения горы Афонской”.
Я подошёл, обнял, говорю: “Мама!” И долго-долго не мог отойти от неё. Десантники же никогда не плачут. Я стоял, и в этот момент у меня слёзы лились рекой».
Сам Виктор позвонил с Афона
Я очень долго не мог опубликовать этот рассказ. Почему? Мне рассказали, где живёт Виктор, дали его телефон, но я никак его не мог застать. А у меня книжка была почти готова. И оставалось два варианта: либо выпускать книгу без этого рассказа, либо попытаться дальше его разыскивать.
Мне было как-то не по себе. Ну что же это такое? Почему так получилось? А потом я понял, что всё это было промыслительно. Так Господь управил. Однажды в моём доме раздался телефонный звонок. Звонили с Афона. Оказывается, Виктор Чередниченко был в это время в нашем, русском, Пантелеимоновом монастыре. Я говорю: «Записать как-то его рассказ можно на Афоне?» Оказывается, наместник монастыря благословил монаха обители записать этот рассказ и мне передать. Через несколько дней раздаётся другой звонок. Звонит незнакомый мне человек. Он говорит: «Здравствуйте, я вернулся с Афона, и у меня для вас есть диск».
Встречаемся на Елизаровской. Мне человек даёт диск, а там запись рассказа Виктора о явлении ему Пресвятой Богородицы. И я понимаю: если бы я записал его рассказ по скайпу и кое-как напечатал, получилось бы совсем не то. Я сам всё записал, но кто такой я? Доверие было бы одно. А тут записано монахом Астерием в Свято-Пантелеимоновом монастыре по благословению на-местника обители.
Это подтверждение стопроцентное. И до меня дошло, ради чего всё это было. Чтобы сомнений не было, что это действительно реальность. Сейчас даже написали икону в честь этого явления Пресвятой Богородицы в Афганистане, но она пока хранится в келье в монастыре. Сам духовник обители благословил распространять информацию об этом.
А ведь первый раз Виктор был на Афоне в начале 90-х годов. Сколько лет прошло! И в монастыре не благословляли его широко рассказывать о явлении. И вдруг вот благословили. Книгу изданную с рассказом Виктора мы на Афон передали. Она находится сейчас в библиотеке монастыря.
Материал подготовил Сергей РОМАНОВ
Фотографии из архива С. Галицкого
P. S. Книги С. Галицкого можно приобрести, позвонив по телефону (812) 407-77-42 или обратившись по почте gals@zaotechestvo.ru. Можно также их приобрести с подписью автора на ближайшей выставке «Православная Русь», которая пройдёт в Ленэкспо (СПб, Большой пр., ВО, 103) с 11 по 15 мая 2016 года.
| К оглавлению
| К предыдущей странице
| К следующей странице |
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При
любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.
Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru
|
|
|
