Был месяц май...

9 МАЯ 1945 ГОДА В ЛЕСУ ПОД ЛЕНИНГРАДОМ СЛАВА БЫЧКОВ ПОДОРВАЛСЯ НА МИНЕ. ЕМУ БЫЛО ВСЕГО 14 ЛЕТ. ТАК ДЛЯ НЕГО ЗАКОНЧИЛАСЬ ЭТА ВОЙНА...

ЭТА ИСТОРИЯ была записана нашим корреспондентом несколько лет назад. Сейчас Вячеслава Бычкова, израненного войной пенсионера, нет в живых. А голос его остался. Он звучит нам укором и напоминанием о той страшной и беспощадной войне.

Никто не забыт и ничто не забыто.

Сейчас, подождите, не включайте ваш магнитофон. Я настроюсь...

Итак, в тот день закончилась война, и я собирался пойти на Дворцовую — смотреть салют. Настроение у меня было приподнятое. Но прежде чем отправиться на салют, я решил прогуляться по лесу с собакой. Ее звали Герда...

Был ясный, солнечный день... Я бежал с Гердой по лесу. Тут, на Поклонной горе, стояли когда-то наши воинские части. Кое-где уже была снята колючая проволока. И вдруг... вдруг я почувствовал удар. Меня ослепила вспышка! Это уже потом я узнал, что подорвался на мине. Нашей, противопехотной. Я наступил на нее, когда бежал с собакой. Правая рука у меня была опущена вниз, а лицо было устремлено вперед. Еще немного, и осколки попали бы в подбородок, а может быть — и в горло...

* * *

...Я лежал в лесу, истекая кровью... но не терял сознания. Я даже слышал, как где-то неподалеку мальчишки играли в футбол.

Я ощупал себя: одна нога у меня была оторвана, а рука была вся забросана землей, и в нее попали осколки. Позже врачи, опасавшиеся гангрены, ампутировали мне ее. К тому же я ничего не видел. Я ослеп на оба глаза.

И тут я подумал, что перед смертью нужно помолиться и попросить Господа простить меня в том, в чем я был грешен. И я прочитал «Отче наш».

В скором времени я услышал, как на линии железной дороги мама кричит, спрашивает меня. И когда она подошла ко мне, я сказал ей: «Не пугайся, мамочка, со мной очень нехорошо получилось, я подорвался на мине...»

* * *

Мама сбегала домой, носилки принесли. Притащили меня домой, потом вызвали «скорую помощь». «Скорая» приехала часа через полтора и увезла меня. Мне сделали операцию. Маме говорили: «Вы знаете, вы должны быть подготовлены, он не может выжить, мы ему ввели литр двести крови, пришлось даже надрезать и вытащить вену. Он не выживет...» Сказали, что лучше мне давать как можно меньше пить, а меня мучила жажда, поэтому я все время просил пить. Мама сначала давала мне по глоточку, а медсестра, которая там дежурила, сказала: «Мамаша, не мучайте его, он не выживет, уже слишком много времени прошло после его ранения, ему ввели кровь, он силы потерял, и слабеет он...»

* * *

Но я не терял сознания, я просил пить. Там, в палате была бутылка не бутылка, а бутыль ведерная, ну, я полбутыли выпил. И знаете, мне это не повредило. Несколько дней я не ел. А отец мой был в тот день на охоте. И вот, знаете, что мне дало первые силы? Я ничего не ел и вдруг с удовольствием съел... жареной утки. И выпил клюквенного морсу, и после этого я пошел на поправку. Вопреки всем предсказаниям врачей, я выжил. Мне не хотелось умирать, ну это... по разным причинам, но главная причина: мне было жалко родителей. Ну и для того, чтоб не умереть, я молился Господу, несмотря на то, что я был ранен. Я каждый день, утром и вечером, молился.

* * *

Мама приехала в больницу, да так и осталась там. Она спала на снятой двери рядом со мной в палате, хоть это и не полагалось делать. Сама она превратилась в щепку, несмотря на то, что ей было тридцать с небольшим лет. И с нее лезла кожа. И волосы лезли.

Маму звали Констанция, что значит «постоянная». Констанция Михайловна... Она верила, что я выживу.

Ей пришлось уйти с работы, и все время она посвятила мне.

Она меня старалась отвлечь, когда мне стало получше, она доставала наиболее интересные книги, а я сам любил читать, до того еще, как подорвался. Это были Фенимор Купер, Майн Рид, Брет Гарт... Потом, у меня было много друзей, они ко мне приходили. Я не чувствовал одиночества.

* * *

Болезнь отступила, а осколки — остались. Они и сейчас еще есть во мне, 18 осколков. Даже в лице — мелкие осколки. Попробуйте — чувствуете? Вот видите, оболочка тонкая была у меня. В переносице два, в ноге сидят два осколка, в кости... — не вынимали их.

А вот характер мой не изменился. Какой был, такой и остался. Видимо, это благодаря заслугам моей мамы.

Сны вот, правда, у меня претерпели весьма серьезное изменение с того времени. Первые годы мне постоянно снилась война: бои, схватки, немцы и даже не один раз я видел во сне Гитлера. Так-то вот... Причем знаете, что... обычно он был, ну это... как говорится, в роли угрозы для меня и, как полагается немцу, в руках держал «парабеллум».

* * *

А потом была долгая реабилитация. Мама с папой умерли. Я к тому времени уже работал на объединении «Контакт» телефонного завода «Заря», — там делали станции, где набираются номера. А я для них делал переключатели. Работал честно, на совесть. Грамоты имею, медали, меня грела мысль, что я нужен... Проработал 41 год, и вот... прошлой весной я ушел с работы, потому что работы не стало. Ну, сейчас занятий мало, никаких у меня фактически занятий нет, я слушаю радио, чаще всего — последние известия. Меня, надо сказать, глубоко затрагивает то, что я слушаю.

Ну, а что касается загробной жизни, то если бы я в нее не верил, то не верил бы в Господа и не молился бы каждый день.

* * *

По натуре своей я оптимист, а вот я уже по возрасту, ну это... пожилой человек. И до сих пор, когда у меня бывает неплохое настроение, я очень люблю и шутить, и петь, и смеяться, и даже валять дурака, но только тогда, когда свободное время есть.

Музыку люблю гармоническую и мелодичную. Мне очень нравятся и Чайковского произведения, и Шопена, и ряд произведений Баха. Некоторые вещи Аллы Пугачевой мне нравятся. Из прежних даже пускай она кое в чем, ну это... если не копирует, то во всяком случае в какой-то степени старается походить на Эдит Пиаф. Что, неправда?

* * *

Еще очень переживаю, что в нынешней молодежи так много пессимизма... У них несерьезное отношение с самого начала, может, было привито, как говорится, к жизненным реалиям. То есть им хочется иметь все сразу. А иждивенческая психология никогда к хорошему не приводит.

И то, что так распространилась наркомания, — это говорит о том, у людей нету стержня, определенной нравственной установки отношения к жизни. И главное — то, что сейчас произошло во всем мире, — это ослабление и разрушение семейных уз, а ведь считается, что в любом обществе семья — это первая ячейка, из которой, как кирпичики, складывается все общество. И чем крепче семья, тем тверже все общество. Правильно или нет?

* * *

Ну, а о России скажу только одно: сколько пережила Россия — никто столько не пережил. Национализма у меня нет, никакого национализма нет, почему? Потому что национализм, я бы сказал, это порочное чувство. Но дело в том, что все народы неодинаковы. Все зависит от исторических условий, климата, географических условий и от истории каждого народа, поэтому и характер разный: как, например, можно сравнить русских и чеченцев? Нельзя, правда? Сравнить характер немцев и африканцев — тоже нельзя.

И возрождение России будет идти долго. Очень долго и трудно...

И так мы беседовали с Вячеславом Борисовичем. Мирно тикали ходики. И еще о многом мы с ним в тот вечер говорили: и о политике, и о науке, и об искусстве, и о тайнах человеческой души. А когда прощались, загрустил Вячеслав Борисович отчего-то, и всплакнул даже... А может, это мне только показалось: ведь такие люди не плачут?

А если и плачут, то вряд ли скажут, о чем...

Боже, спаси нас, грешных!

Записал Арсений НОВИКОВ
Фото Лидии Антоновой

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

Начало Карта сайта Контакты Архив Наверх