Его негромкий голос повелел мне жить

АНДРЕЙ МАЕРШИН — наш постоянный автор. Тема многих его публикаций — рассказ о том, как люди приходят к Богу. Настало время и ему поведать свою историю.

Мой белый теплоход

Андрей Соколов, герой шолоховской «Судьбы человека», начинал свою историю так: «Поначалу жизнь моя была обыкновенная...»

Поначалу и у меня она была самая обыкновенная, как у всех, чья юность пришлась на семидесятые. Хотя в одном, пожалуй, я превосходил многих моих сверстников: мне удалось побывать за границей, за «железным занавесом». После окончания мореходки я два года «бороздил моря» на сухогрузе. Бывал в Испании, Бельгии, Франции (и это в 20 лет, в самые «застойные» годы). Поэтому голова частенько кружилась — чувствовал себя настоящим «морским волком».

После рейса, сойдя на родной берег, я первым делом приглашал своих бывших одноклассников в ресторан. Там, вальяжно развалясь за столиком, потягивая дорогой коньяк и дымя сигаретой «Мальборо», я небрежно начинал:

— Стояли мы как-то в Сингапуре...

И так далее.

Одноклассники смотрели на меня с завистью, глядя во все глаза, и ловили каждое слово. А я с упоением рассказывал о своих похождениях и после каждой рюмки вырастал в своих глазах.

Конечно, это было всего лишь пьяное мальчишеское бахвальство. Но сейчас, спустя много лет, я понимаю, что уже тогда, в эти беззаботные годы, начал вить во мне свое гнездо страшный змей, почему-то прозванный «зеленым». Тогда он был еще змеенышем, но очень быстро рос, стремясь поглотить всю мою душу. Увы, лишь теперь понятны мне слова мудрого Соломона: «Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно улаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид» (Пр. 23:31-32). Но тогда все было приятным, все было ново.

Мы теперь солдаты

Но вот меня призвали в армию, и карьера «морского волка» оборвалась. Я быстро перестал жить воспоминаниями и смирился с тем, что здесь я такой же солдат, как и все. И мое романтическое морское прошлое, иностранные порты и экзотические острова абсолютно никого не интересуют. И постепенно стал забывать обо всем (только сны еще долго не давали покоя).

Удивительно, но и в армии мне довольно часто удавалось выпивать. Моим товарищам приходили посылки от «любящих родителей» с замаскированным под компот самогоном. Да мы и сами наловчились в отсутствие командиров ходить в соседние деревни на «сельхозработы»: кому дров напилить, кому забор покрасить, кому воды в баню натаскать. Рассчитывались с нами местные жители, конечно, самогоном, которого тогда в деревнях было предостаточно. Мы глотали этот мутный отвратительный «первач» и чувствовали себя настоящими мужиками, стойко переносящими «тяготы и лишения» вдали от родного дома.

Обратно в пароходство я уже не вернулся — отвык, да и не хотелось снова покидать родной город. Тем более — женился. Куда же тут ехать от молодой жены! Устроился на работу с неплохим заработком, потом родились сыновья, замечательные мальчишки. Все вроде бы пошло своим чередом, но... Тот самый змееныш уже основательно подрос и начал проявлять свою власть вовсю. Выпивки стали более и более частыми, так что годам к тридцати я уже основательно зависел от спиртного. Помню карикатуру из журнала «Крокодил» тех лет: бутылка водки, ухмыляясь, ведет за собой мужичка на четвереньках. У мужичка огромный сизый нос, через который цепочка и продета. Я тогда сильно смеялся над этим незатейливым рисунком, еще не сознавая, что это — точное изображение того рабства, в котором находился сам. И мужичок на четвереньках — это я.

Бизнес рухнул

К тому времени в стране нашей произошли всем известные перемены. На смену «развитому социализму» пришел «неразвитый капитализм». Крупные госпредприятия рассыпались на десятки и сотни частных. Решил и я оставить завод, где зарплата стала уже символической, и устроиться в коммерческий магазин стройматериалов. Магазином этим заведовал мой старинный друг, так что все вроде бы должно было сложиться удачно. И началась моя «торговая деятельность».

Начал я с грузчика, потом стал продавцом, а вскоре занял должность «зама» при моем друге. Он тоже был большим любителем приложиться к бутылке, поэтому «гармония» у нас была полная. Начинали мы трудовой день с «разминки», то есть со ста граммов в директорском кабинете. И лишь тогда приступали к «руководству». Что удивительно, дела в магазине шли неплохо, хотя его руководители постоянно пребывали «под градусом».

Грех всегда прилагается к греху, подобно снежному кому, катящемуся под гору. Поскольку деньги у нас были (и немалые по тем временам), после работы начались загулы: ночные поездки в рестораны, походы в сауну в компании «веселых девчат» и тому подобное. Отношения с женой, естественно, накалились до предела — ссоры, скандалы, слезы, упреки стали обычным делом. Но пока в семье были деньги, хрупкий мир кое-как держался.

Но пришел конец и ему. Сначала рухнул наш магазинный бизнес. Мы с моим другом Виктором зарвались, думая, что так будет продолжаться вечно: и пьянки, и нечистоплотные торговые махинации, и разгульная жизнь. Но права народная мудрость: как веревочка не вьется...

Стал пить, что попало

Я не буду перечислять всех бед, которые почти одновременно обрушились на нас. Скажу лишь, что буквально за считанные дни мы с Виктором остались без магазина, без денег, да еще и в долгах. И если друг мой сумел устоять, выправиться и даже начать новое дело, то я уже ничего не мог делать. Я просто запил «с горя», будучи к тому времени уже послушным рабом «змея». Не думая о семье, о подрастающих детях, я даже не пытался что-то сделать, начать сначала. Я просто пил и пил. С утра до вечера, с вечера до утра мною владело одно желание — выпить. Все равно где, все равно с кем, все равно что. Дорогой коньяк был давно забыт, на смену ему пришло дешевое вино, а после и вовсе «адская смесь» — очиститель стекол с ласковым названием «Льдинка». Сигареты «Мальборо» сменила «Прима».

Из дома было вынесено все, что можно продать и пропить. Я чувствовал растущее отвращение жены, видел страх и недоумение в детских глазах. Дети не понимали, что произошло с папой, который еще недавно так любил их и часто покупал им замечательные подарки. Вместо него, всегда такого ухоженного и опрятного, теперь приходил грязный, небритый дядька, постоянно пахнущий вонючим перегаром. Он лишь отдаленно напоминал того, прежнего папу.

Пытался ли я бороться с этим злом? Да, и неоднократно. Еще работая в магазине, смутно сознавая растущую зависимость от «змея», я обращался к различным медицинским средствам: кодирование, «эспераль», гипноз, химзащита. Истрачены были немалые суммы, так как лечение это тогда (да и сейчас) стоит недешево. Я, помню, невесело шутил, что скоро сам смогу работать врачом-наркологом, так много процедур было пройдено. Но напрасны были услуги врачей, впустую потрачены деньги. Как только истекал срок действия очередного препарата, я снова начинал пить, и «было то последнее хуже первого».

Дети подземелья

Конечно, так продолжаться не могло. Рухнула даже видимость семейной жизни. Жена подала на развод, и мне нечего было возразить на ее обвинения — кому хочется жить с запойным алкоголиком? Развели нас легко и быстро, без лишних вопросов. А на следующий день я собрал свои нехитрые пожитки и ушел из дома. Так начался новый и еще более страшный этап моей жизни — улица.

Да, я на улице. Без семьи, без работы и без денег. Настоящий бомж, разве только с питерской пропиской. Трудно поверить, но такое существование поначалу мне даже нравилось: никому ни в чем не нужно отчитываться, ни о ком не нужно заботиться (разве только о себе, любимом). Может, я и неправ, но сейчас мне кажется, что в основе всякого бродяжничества лежит обыкновенный эгоизм.

Я быстро нашел себе подходящую компанию — таких же изгоев. Всех нас объединяла «одна, но пламенная страсть» — выпивка. По сравнению с ней все остальное казалось ничего не стоящим. Девиз нашей команды был такой: «С утра не выпил — день пропал». И еще: «Умри, но выпей!» И умирали.

Пристанище мы нашли в подвале дома, идущего под снос. Разместились «по-царски»: кровати, стол, стулья и даже исправный телевизор (все это натаскали с ближайших помоек). Подвал был теплым — что еще нужно! Даже участковый, как-то нагрянувший с обходом, восхитился:

— Ну вы даете, ребята! Лихо устроились! Вот выгонят меня из дома, к вам приду. Примете?

Пошутил и ушел, нас не тронул. Да и что с нас возьмешь? Надо сказать, что рабочий день нашей «бригады» был организован по порядку. С утра дружно шли на рынок — ставить торговцам овощные палатки. Рассчитывались с нами исключительно той же огненной жидкостью с ласковым названием «Льдинка». Ее мы выпивали вместо завтрака и затем отправлялись на промысел. Собирали и сдавали макулатуру, пустые бутылки, рылись в мусорных контейнерах, отбирая все, что может пригодиться, особенно лом цветных и черных металлов. Все вырученные от этих «операций» деньги шли единогласно на любимую «Льдинку» и сигареты. Питание, хоть и подпорченное, собирали в тех же мусорниках и после небольшой обработки употребляли. Удивительно, но на желудок никто не жаловался. Болезнь была у всех одна — жестокая головная боль с похмелья по утрам. На все остальные недуги не обращали никакого внимания.

Организм сдал

Но вот я вдруг резко стал «сдавать». Видимо, мой организм, над которым я так издевался долгое время, не выдержал. Первой «забастовала» нога: на нее стало больно ступать, и вскоре я уже не мог ходить без опоры. Где-то подобрал шикарную трость и передвигался только с ней. От постоянного употребления всякой спиртовой гадости сильно ослабло зрение, глаза стали красными и слезились. Я быстро слабел, постепенно перестал выходить на промысел и становился обузой для нашей дружной компании.

Вскоре я уже почти не двигался, только лежал. Есть и пить не хотелось, даже любимая «Льдинка» вызывала отвращение. Мои сотоварищи сильно встревожились, но вовсе не за меня. Они боялись лишиться такого замечательного подвала, где так тепло и уютно.

И вот однажды, пошептавшись в уголке, мои друзья подошли и сказали прямо, без обиняков:

— Слушай, братан! Ты, конечно, извини, но сам понимаешь... Ты уже не жилец, согласен? Не сегодня-завтра «двинешь кони» (помрешь, значит). Пойми, братан, нам тут «жмурик» (труп) не нужен. Милиция придет, то да се. Еще подумают, что это мы тебя... А нам эту хату терять ни к чему. Так что прости, дружище, и прощай!

Что можно было сказать им в ответ? Я и сам, честно говоря, уже не ждал для себя ничего, кроме смерти. Хотелось только, чтобы быстро и без мучений — выпил, заснул и не проснулся. Надо сказать, о таком конце мечтают многие бомжи и бродяги, не видящие никакого смысла в своем существовании. Мечты сбываются, и все больше становится безымянных могил под номерами.

Они оставили меня умирать

Меня заботливо, под руки, вывели из подвала и переправили на соседнюю улицу. Так же заботливо подняли на какой-то чердак (видно, заранее присмотрели). Бросили на пол тюфяк, уложили на него меня, и даже накрыли теплой курткой. Сказали на прощанье что-то вроде «прости, брат», стараясь не глядеть в глаза. И ушли, оставив меня умирать.

На этом, казалось бы, можно ставить точку. Вполне логичный, хотя и страшный конец безвестного алкоголика и бродяги. Все, гасите свет. Занавес опускается.

Но тут, если уж я перешел на театральный язык, на сцену выступил Сам Господь. Как оказалось, у Него были иные планы для меня, чем мои похороны в безымянной могиле под номером. И честно скажу, я этому несказанно рад! Много позже прочел я у пророка Исайи слова Господа: «Мои мысли — не ваши мысли... Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55:8-9). Слава Богу за то, что Его пути и Его мысли всегда неизмеримо выше наших!

А бабушка молилась за меня

Моя мама недавно призналась, что в те страшные пьяные времена совершенно искренне желала мне легкой смерти, как и я сам себе. Особенно это желание возникало у нее, когда знакомые говорили: «Сегодня видели твоего сына — весь грязный, в помойке роется. Просто ужас, а ведь какой парень был!» Маме было очень больно и очень стыдно. Она плакала и думала, что конец мой близок, и моя никчемная жизнь оборвется где-то под забором. Собственно говоря, это было очень близко к правде, и так думали все мои родные. Почти все.

Но был на этой земле, в этом городе человек, который так не думал, а помнил обо мне и неустанно молился о спасении моей погибающей души. Это моя бабушка Анна Николаевна. Ей тогда было уже девяносто лет. Она очень любила меня и твердо верила своему Господу. А для Него, как известно, невозможного нет.

Она молилась за меня всегда. Молилась, когда я был «успешным коммерсантом». Молилась, когда я начал спиваться. Молилась, когда я исчез и обо мне не было никаких известий. Она молилась и не переставала взывать к Богу, когда все уже махнули на меня рукой, все до единого. Она ЛЮБИЛА, и она ВЕРИЛА. И ее горячие, пропущенные через сердце молитвы были услышаны.

Путь домой

Я плохо помню тот день, день моего избавления. Но одно помню точно: никаких особых «видений» не было. Так что «эффектным» мое спасение не назовешь. Не озарил грязный чердак ослепительный свет, не появился Ангел небесный, не раздался трубный зов. Просто где-то там, внутри (в разуме, в сердце?) я услышал тихий, едва слышный голос: «Встань, выйди отсюда и иди. Иди к бабушке, она ждет тебя. Ты будешь жить».

Странно, но я тогда не сомневался, что это Его голос. Я слышал много свидетельств алкоголиков о голосах, которые приказывали им лезть в петлю или броситься в окно. То были злые голоса, не терпящие возражений. Они повелевали умереть. Но Его негромкий голос повелел мне жить. И я повиновался.

Дорога к дому бабушки заняла у меня целый день. Я так ослаб, что еле передвигался: три шага вперед, два назад. Помню, как влез в автобус, и вокруг сразу же образовался «вакуум». Вид у меня был, наверное, еще тот — рваная куртка на голом теле, длинные грязные волосы и борода. Запах под стать виду, а в волосах полно вшей. Какое чувство, кроме омерзения, мог вызвать такой субъект?

Но вот я у заветной двери. Дома ли бабушка? Да и жива ли? Ведь сколько лет прошло... Позвонил в тот же дребезжащий звонок и с облегчением услышал знакомые шаркающие шаги. Помню, как бабушка, увидев меня, всплеснула сухонькими ладошками и сказала только два слова:

— Слава Богу!

И ничего больше. Ни расспросов, ни упреков, ни укоризненных «как ты мог» и «я тут чуть с ума не сошла!» Никаких слов, только сноровистые, несмотря на годы, бабушкины действия. Она, хоть и сама с трудом ходила, принялась за мою «обработку»: обрила голову, выведя всех непрошенных жильцов, «вымочила» меня в трех ваннах, пока вода не стала прозрачной, и стала понемногу откармливать. Много я есть не мог (желудок не принимал), да много и нельзя было — это бабушка знала по своему блокадному опыту. И все это делалось с непрестанной благодарственной молитвой Господу за то, что сохранил внука, не дал пропасть.

Покаяние

Подкрепив немного и приведя в более-менее пристойный вид, бабушка отправила меня в больницу. С диагнозом «анемия и истощение», который мне поставили, врачи не встречались давно. Но подлечили неплохо — капельницы, уколы, таблетки сделали свое дело, и я начал оживать. Тогда еще смутно, но я уже стал понимать, что поднимает и восставляет меня из мертвых все та же рука Божия. Она незримо взяла мою немощную руку еще там, на чердаке, и ведет доныне.

Однажды ночью, в больничной палате, под храп соседей, я сполз со своей койки и встал на колени. Я сказал Господу: «Боже, если Ты сохранишь мне жизнь, я пойду за Тобой до конца. А если нет, то, пожалуйста, прости мои грехи и возьми меня к Себе на небеса». Таким было мое покаяние.

В первый же день по выписке из больницы я отправился в церковь. В ту самую, куда много лет ходила моя бабушка и куда много раз приглашала меня. Тогда я отказывался, ссылаясь на тысячи причин, из которых ни одна не была правдивой. А теперь никто не звал меня, никто не уговаривал. Я шел сам, я спешил, я летел! И там, при множестве верующих, услышав призыв к покаянию с церковной кафедры, я вышел вперед. Впервые без всякой робости я прилюдно попросил прощения у моего (теперь моего!) Иисуса Христа и исповедал Его своим Господом и Спасителем. Так началась моя новая жизнь — жизнь христианская. Она пока еще очень короткая, но я знаю, что ей не будет конца.

Сожалею о погибших друзьях

Теперь у меня все новое. Новая жизнь, новая семья, новые друзья — они же братья и сестры в Господе. Это потому, что я сам новый. «Кто во Христе — тот новое творение...» И я счастлив. Да, я сейчас инвалид (пожинаю то, что когда-то усердно сеял). Да, я не богат и не «успешен». Но ни за какие богатства мира я не хотел бы вернуться в ТУ, прошлую жизнь.

Не хочу лукавить — я сожалею о многом. Сожалею о потерянных, втоптанных в грязь сорока годах жизни. Сожалею о детях, которые уже выросли и не хотят даже слышать обо мне (быть может, они прочтут эти строки и вспомнят об отце — дай Бог!). Сожалею о друге Викторе, покончившем с собой в припадке «белой горячки» — том самом, с которым когда-то работали и грешили. Сожалею о многих моих родных и друзьях, погибших во грехе, но так и не познавших Великой Божьей Любви.

Помните: не все потеряно!

Но я все равно счастлив, и обращаюсь к тебе, дорогой друг. Если ты, подобно мне когда-то, находишься в рабстве у страшного алкогольного «змея» или во власти иного греха — не медли! Не говори себе, что жизнь кончена, что ничего уже сделать нельзя. Это неправда! Если ты читаешь эту историю, значит, ты жив. А если ты жив, то еще не все потеряно. «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда...» (Еккл. 9:4) Надежда есть, и эта надежда — Иисус Христос. Только Он может помочь твоей беде. Никто из людей не в силах сделать это. Слышишь, никто! Врач-нарколог может только «срезать» верхушку болезни, корень же ее — грех — останется в твоем сердце, и будет расти снова, пока не погубит тебя. Господь же Своей пронзенной рукой вырывает любой ядовитый корень, и человек оживает для новой жизни. Поэтому не медли — спеши к Иисусу! В Нем — надежда, в Нем — радость, в Нем — покой. В Нем — жизнь, и жизнь вечная.

И еще обращаюсь к вам, дорогие жены, матери, бабушки. К тем, кто долгие месяцы и годы молится за своих любимых, близких, погибающих в грехе. Не ослабевайте в молитве, не опускайте простертых к небу рук! Пусть пример моей бабушки, «вымолившей» мое спасение, укрепит вас. Помните: «Бог ли не защитит избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать их? Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре» (Лк. 18:7-8). Слышите, подаст защиту! Только верьте, очень прошу вас!

Он любит нас, наш Бог. Теперь я точно это знаю. И хочу, чтобы это знали вы. Всего вам самого доброго, и да хранит вас Господь!

Андрей МАЕРШИН,
г. Санкт-Петербург

| К оглавлению | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

Начало Карта сайта Контакты Архив Наверх