Татьяна Горичева: «Я – солдат последней войны…»

ТАТЬЯНА ГОРИЧЕВА — публицист, самобытный философ, автор интересных книг о России и Западе. В советское время она была диссиденткой. Оказавшись перед выбором — уехать или сесть в тюрьму — она избрала эмиграцию. В 80-м году она покинула СССР.

Многие русские эмигранты за рубежом потерялись, не нашли себе применения. Судьба Татьяны Горичевой сложилась иначе. Свое призвание она нашла в том, чтобы рассказывать людям из разных стран о России. Путешествуя по миру, она читает лекции о русской культуре и о православии. В отличие от многих эмигрантов, которые публично критикуют свою Родину, Татьяна Горичева стремится сделать так, чтобы люди, к которым она обращается, узнали и полюбили Россию.

Почему нас боятся

— Татьяна Михайловна, на Западе есть интерес к православию?

— Да, там интерес к православию невероятно велик.

— Почему?

— Изменилось отношение к нашей стране. Раньше на Россию смотрели как на страну, которая несла коммунизм. Хайдеггер, великий философ, считал, что здесь только одни тюрьмы были и психушки. А сейчас на Россию смотрят иначе. Коммунизм уже исчез (и в этом плане исчез он во всем мире), потому что обнаружилось, что это гнилье никого не может вдохновить. Но, к сожалению, когда железный занавес пал, в Россию пришло много плохого. Порнография… насилие… капитализм в самом страшном его виде. Все самое страшное, что Запад уже преодолел, пришло к нам.

— Вы считаете, Запад это уже преодолел?

— Фактически да. Один кардинал мне сказал: «У вас перестройка идет 15 лет, а у нас 200 лет. Мы вырабатываем механизмы борьбы с этим ядом». На Западе не увидишь по телевизору такого ужаса, как у нас.

— А информация о России идет позитивная или негативная?

— По телевизору идет сплошной негатив. И внушается всячески, что Россия — это страна, где тоталитаризм никогда и не исчезал, народ был в рабстве, а сейчас коммунисты никуда не исчезли, они просто превратились в капиталистов, и все они преступники, а Путин — это новый царь, и он убийца, он лично убил Политковскую…

— Что, так и говорят?

— Да, мне письма приходят до сих пор: «Не езди в Россию, там Путин тебя расстреляет!» (Смеется.) Был такой отец Бонифаций — он оставил пророчество о том, что русские придут... Но сначала Америка нападет на Иран, Иран ответит русскими вакуумными бомбами, разрушит часть Америки. И начнется мировая война. Русские войдут в Германию и захватят ее за 1 день, потому что в Германии уже 13 000 русских генералов КГБ сидят и работают... А недавно я прочла газету «Шварце гриф», что значит «Черное письмо», это очень влиятельное издание. Там было сказано: русские скупили половину Испании и Португалии и не живут там. Скупили лучшие дома, гостиницы, дворцы. Для кого? А для русских солдат, которые захватят всю Европу. (Смеется.) Для того, чтобы их разместить. И вся Россия двинется на нас войной, и под Лионом будет последняя битва, Армагеддон. И произойдет все это очень скоро. Вот такие пророчества существуют, и верят в них. И причем это люди неглупые, я бы не сказала, что это сумасшедшие какие-то. Это очень образованные люди…

— Почему же они так относятся к русским?

— Три года назад я говорила с главным полицейским Зарбрюкена (город в Германии — К. Р.). Он сказал: «Мы не можем справиться с русскими мафиози. У нас были турки. Но теперь у нас русская мафия победила турецкую…» Наша мафия скупила половину Ниццы, половину Монако, в Вене целый квартал, в Париже целые бульвары куплены русскими. Банки переполнены русскими — олигархи переводят туда свои деньги. Русские проститутки вытеснили из Парижа французских, был страшный скандал, французы подали в суд, заявили протест… Какие-то русские олигархи украли сына какого-то немецкого миллионера и держали его несколько недель в колодце…

— Мы здесь мало что знаем.

— Просто я говорю, что показывают по немецкому телевидению.

— Был скандал в Куршавеле, это мы знаем.

— Там таких Куршавелей… каждый день по нескольку штук. И по французскому телевидению, и по немецкому, и по голландскому. Я путешествую много и смотрю телевизор, чтобы знать, что говорят о России.

Уезжала по благословению

— Есть мнение, что Запад отдаляется от Бога.

— Да, это так. И многие люди связывают надежды с возрождением России. На Западе стали понимать, что Россия — это страна мученическая, потому что там уничтожали Церковь. Тысячи священников были расстреляны, они не отреклись от Бога. И это факт. Кровь мучеников — семя христианства, как сказал Тертуллиан. Живя на Западе, чувствуешь, что Россия — та страна, где, в общем-то, все пронизано кровью. Это кровь победителей. Ведь мученики — это победители… Русская Церковь находилась на кресте. Поэтому нам ближе к небу, чем церкви благополучной, которая ни через какие страдания уже не проходит. Если западный человек ходит в церковь — значит, приличный, значит, платит налоги… А в России все было наоборот.

— Почему вам пришлось уехать?

— Когда я пришла к Богу, я устраивала у себя на квартире семинары. Приходили и православные, и баптисты. Атмосфера была потрясающая. Но тогда почти всех сажали. Мне предложили: тюрьма или высылка.

— А в чем вас обвинили?

— Я организовала христианское женское движение. Оно было очень активным. Мы выпускали самиздатные журналы — «Мария», «Женщины России». Мы выступали против войны в Афганистане, призывая к евангельским принципам… это была уже критика нашей внешней политики. Мы организовали христианский детский сад.

— А служители Церкви вас поддерживали?

— Дело в том, что мы от нашей Церкви не только не ждали поддержки — мы не хотели никого вмешивать. Священников осталось очень мало, и мы щадили их. Они к нам приходили. И благословляли. У меня был духовник, который вел меня духовно и давал хорошие советы. Другой старец, отец Александр Онисимов, руководил нашим женским движением. Его вызывали в КГБ и говорили: «Ты смотри, мы тебя арестуем…» А он не шел ни на какие компромиссы. Меня крестил отец Иоанн (Крестьянкин). Я ездила к нему во Псков, брала благословение. Он говорил: «Не надо слишком резко выступать. Вас всех посадят, а страна-то наша в каком состоянии! Никто не знает о христианстве. Сначала надо просвещать людей, а политика — это потом».

— И власти ничего не нашли лучшего, как вас отправить на Запад?

— Дело в том, что мы стали очень известные. Нас выслали, потому что было начало Олимпиады. Они не хотели скандалов. Мой духовник сказал: «Татьяна, уезжай. Ты должна учиться, ты должна соединять церкви, соединять миры, ты владеешь языками, это все твое. А в тюрьме ты будешь никому не нужна». Я уезжала по благословению. Нам дали особый самолет.

К диссидентам, которые прибывали тогда из России, был большой интерес. И даже мой слабый голос был услышан. Мои книжки разошлись миллионными тиражами, на всех европейских языках, и даже на корейском и арабском. Я совершенно этого не ожидала!

Я издавала свой журнал «Беседа». Брала интервью у многих известных людей, и в том числе у кардинала Ратцингера, будущего Папы Римского. Встречалась с Бальтазаром — крупнейшим богословом XX столетия, с руководителями крупных протестантских движений.

Россия — страна апокалипсиса

— Вы Россию больше критиковали или наоборот?..

— Ну, я критиковала советскую систему, я рассказывала, почему я была выслана, о нашем женском движении, о наших мучениках… Но о России говорила хорошо. И это меня отличало от всех диссидентов. Поэтому я была избрана немцами, французами, итальянцами и всеми прочими и стала, так сказать, «голосом России». А остальные диссиденты удивлялись: что ж это такое?

— У них, наверно, обида осталась на Россию?

— Именно. Потому что я говорила о духовной России, о народе, который все равно остался… Не все же кагэбэшники, не все же умерли. Я говорила о той России, которая все-таки живет. А большинство диссидентов только критиковали. Критиковали справедливо, но… Взять даже Солженицына — он хороший, глубокий, но не церковный. Его сейчас никто не читает. Да, его все признали, и всё хорошо. Но его не читают, потому что у него нет внутренней тишины. Он не может ничего предложить: а что же на смену? Ну, не капитализм же…

— Как вам кажется, что в России сейчас происходит?

— Очень больно видеть то, что сейчас происходит. Уже десять лет, как я приезжаю в Россию. Я вижу, с одной стороны, что хорошие люди, с которыми я дружу, стали еще лучше. Но, с другой стороны, это нищие люди. Мне очень тяжело видеть детей-беспризорников. Я посещаю больницы и тюрьмы, после этого впадаю в депрессию... Я бы сказала, при коммунистах было многое лучше. Даже детские дома были лучше. Раньше проще было делать добро, чем сейчас. Я считаю, что я нахожусь на последней войне. Как добро, так и зло открывается здесь в полной силе. Россия — страна апокалипсиса.

— Но ведь что-то вас радует?

— Конечно, конечно. Меня очень радует, что есть понятие греха. Люди не омертвели, и не дает Господь нам застыть в этом самодовольстве, в котором застыл Запад. История продолжается. В России постоянно что-то меняется, и это очень хорошо. На глубине меняется. Я считаю, есть промысел Божий о нашей стране. Как и обо всем мире, конечно. Но здесь по-особому чувствуешь, что живешь, а не просто проживаешь. У Бога есть насчет России своя мысль, своя идея, своя тайна…

— А вот как вы относитесь к людям, которые не радовались объединению Церкви?

— Я знаю таких людей, но я уже перестала с ними общаться. Есть парочка людей, которые вдруг стали говорить, что наша Церковь кагэбэшная, и патриарх такой… Я отношусь к ним очень плохо. Потому что единственный оазис, который существует в России — это Церковь.

Люди без биографии

ПОСЛЕ ЛИТУРГИИ в петербургской часовне Новомучеников и Исповедников Российских, рядом с отцом Димитрием

— Русский человек отличается от западного?

— Ну конечно, об этом много написано. У них вся история больше построена на эволюции, чем на катастрофе или революции. Мы постоянно движемся какими-то обрывами, скачками. А там все более плавно. Поэтому там средний человек, можно сказать, приличнее, чем русский средний человек. У нас меньше приличных, ответственных средних людей, чем на Западе. Как говорил Константин Леонтьев, русский человек или подлец, или святой, большей частью. Вот на Западе большая часть — средние люди.

Жизнь на Западе хорошо структурирована благодаря западной Церкви, которая в миру больше сделала, чем русская Церковь. Русская церковь — она все-таки больше не от мира сего. Нам бы тоже полезен был западный опыт. Потому что мы сейчас только начинаем выходить в мир и как-то преобразовывать его. А с другой стороны, все так хорошо организовано, что Бог не нужен. Все за человека сделано. Даже не возникает мысль о том, что есть какая-то вертикальная сила, которая выше, чем горизонтальная. Человек там рождается уже обеспеченным, со всеми правами, гарантиями… Ему не дадут умереть — ни с голоду, ни от болезни, никак. Поэтому западный человек не рискует. Когда я выступаю, прямо им говорю: «У вас нет биографии. Христианство — это не стояние на месте, а или рост вверх, или падение вниз. А вы все время топчетесь на месте и думаете, что вы хорошие христиане».

— Авторитет Церкви ниже, чем у нас?

— Конечно, ниже, потому что Церковь никогда не была преследуема, как в России, она никогда не была островком красоты, добра и истины.

— На ваш взгляд, Реформация не на пользу пошла Католической Церкви?

— Нет, почему же… Лютер был во многом прав. Он выступал против индульгенций и продажности. Понятна его критика. Но протестантизм лишил Церковь ее сакральности, святости, отменил таинства. А без таинств какая Церковь? Она становится такой же плоской, земной, рациональной, как и любая партийная организация. Мартин Лютер лишил Церковь тайны… Хотя он не хотел. Перевод Библии, который он сделал, я очень люблю. Это был человек глубоко верующий, и он все понимал. Но так получилось. И особенно страшно, что все это вылилось уже в современные протестантские секты, где идеалом считается богатство. Я не считаю, что весь протестантизм к этому пришел, но многие пришли к этому выводу: главное, чтобы в миру быть богатым. Христос босиком ходил, не имел, где голову приклонить, и Он был распят. А здесь как бы никто не должен страдать. Все должны быть богатыми, хорошо одетыми и так далее. На мой взгляд, это антихристианство.

На нас смотрит весь мир

— Есть на Западе люди, которые любят Россию?

— Да, я знаю таких. Вот с одним, например, переписываюсь… Он австриец, зовут Хайнрих Шуберт, ему уже 87 лет. Он Россию любит, как никто на свете. Он 20 лет тому назад меня услышал в первый раз, и каждый день почти мне пишет, жертвует деньги, хотя сам небогатый человек. Когда ему было 18 лет, он был военным врачом здесь, в России. И когда его взяли в плен, у него стали гнить ноги, он их отморозил. И какая-то русская женщина ему дала сапоги. И вот с этого момента… а были еще и другие… он понял, что такое Россия. Его поразило, что женщина своему врагу, немцу, решила помочь. Они жизнью своей рисковали — эти русские женщины, которые этих мальчишек немецких жалели, давали еду и одежду… Их за это расстреливали. На глазах другого немца, попавшего в плен, расстреляли десять женщин, которые им помогали. И он, как вернулся в Германию, стал монахом. И всю жизнь он рыдает, когда слышит слово «Россия».

— Но немцы все-таки принесли покаяние за ту войну? У них же было целое движение...

— Они только и делают, что каются до сих пор. Это народ покаяния. Даже те, кто родился после войны, все равно каются... Это очень глубокий, духовный народ. Мне очень нравятся немцы, они люди с совестью. Я бы сказала, что у французов меньше этого. Ну, конечно, там не было Гитлера, и национал-социализма не было. Но они тоже грешники, каждый человек грешник. Покаяние — самое главное в жизни. Но у французов меньше этого начала совести, чем у немцев.

— Ну, нам тоже нужно каяться, как вы считаете?

— А мы вообще самые неблагодарные и самые нераскаявшиеся, потому что нам Бог дал больше всего, несмотря на все бедствия. Мы не каемся. Когда я выступаю в России, я всегда говорю: то, что весь мир на нас смотрит и чего-то ждет от нас, — это не должно быть предметом нашей гордости. Это говорит только о том, что Бог нас очень любит. Мы необычайно богатая страна, не только потому что у нас газ, нефть и золото. У нас реки, у нас воздух, у нас леса, у нас столько талантливых людей… Вы посмотрите, какая у нас русская литература, какое богатство отношений, как у нас люди общаются, не замечая времени, сутками не могут оторваться друг от друга, в то время как на Западе они уже не могут и общаться, у них даже этого нет… Нет этого праздника общения. У нас постоянно праздник. Нам дана радость — православная литургия. Какая прекрасная, чудесная литургия — такой нет нигде в мире! Какие священники, духовники! Монастыри какие! Я часто бывала в Дивеево, в Оптиной Пустыни, там встречалась со старцами… Какие встречи! Я потом часами рассказываю. На Западе меня просят: «Расскажите нам еще о старцах!» Для них это, как сказки Шахерезады. И я говорю русским: вы неблагодарны, потому что у вас есть все необходимое для жизни, кусок хлеба всегда найти можно, глоток воды всегда есть, церкви теперь везде открыты, а если нет церкви, так молиться можно и в тюрьме, и где угодно. И главное, что за тебя молятся. И какая сильная Церковь! Как вымаливают людей! И сколько чудес происходит, сколько мироточивых икон…

Я была комсомолкой…

— А у вас в жизни были такие ситуации, где вы явно ощущали руку Божью?

— Конечно! Во-первых, мое обращение к Богу. Я ведь была комсомольским работником. А потом стала заниматься йогой. Два года занималась, совершенно без веры, я смеялась над всякими там старушками, которые в церковь ходят. Но однажды я в «Йоге» нашла молитву «Отче наш», прочла ее без всякой веры, и вдруг мне пришло озарение, настоящее откровение… Что Он — Отец… и это за одну секунду… и понятие, что такое любовь. Просто свыше пришло. Мне было 26 лет. И я изменилась в эту секунду настолько сильно, что я не помню, как я жила раньше. Было полное перерождение. И теперь я уже не могу сказать, что я верую в Бога — я знаю! Я знаю, что Бог есть, и что Он есть любовь.

— А что бы вы посоветовали людям, которые хотели бы, но у них не получается вот этой встречи с Богом?

— Мне кажется, что не надо лгать себе, надо просто очень серьезно жить, и все, что ты делаешь, делать перед лицом совести, ответственность проявлять. И потом, надо делать добро. Потому что это естественно, человек по образу Божьему создан. Я встречала в своей жизни несколько святых, уже признанных Церковью — это очень известные люди, которые сделали очень много добра… И я поняла, что чем больше они делали добра, тем больше у них было святости, какой-то прозорливости. Они лечили, они творили чудеса... Через добро. Это путь, который им говорил, что есть Бог. Поэтому я предлагаю людям, которые еще не пришли ни к чему, начать хотя бы с маленьких каких-то добрых дел. Это довольно трудно делать, это не банально. Очень трудно делать добро.

— Вы странствуете по миру, говорите людям о Боге, не хотите ничем себя связывать. В этом есть что-то монашеское…

— Нет, я не монашенка, я человек очень страстный, и с послушанием у меня очень плохо, у меня сейчас нет духовника. Я следую какому-то внутреннему, совершенно органическому влечению: ничем не обладать, ни от чего не зависеть, то есть быть не от мира сего, но служить высшему…

— Откуда такой аскетизм?

— У меня этот аскетизм пришел не с христианством. Скорее, с христианством пришла любовь к миру. Я поняла, что мир — откровение Божие. А до того, как я стала христианкой, я уже была аскетом. Я как ребенок уже ненавидела любую собственность и вообще всё внешнее. Всё мне было не то... Так что я знала, что я не от этого мира. А с христианством я поняла, что все-таки мир бывает и… хорошим… (Смеется.)

— Вы находитесь как бы на стыке светской культуры и религиозной, и разных культур разных народов. У вас такая миссия?

— Да, я на стыке запада — востока, католицизма — протестантизма — православия, женщин — мужчин…

— Вы человек счастливый?

— Да, потому что знаю, в чем мое призвание, и стараюсь ему следовать.

— А у каждого человека есть призвание?

— Я думаю, что человек, поскольку он создан по образу и подобию Божию, этот образ должен в себе выявить. Каждый человек призван пройти какой-то путь. Есть путь. И вот это и есть призвание. Конечно, все мы делаем ошибки, но у любого человека есть то, что дано ему Богом, и то, что он должен выполнить. Мне кажется, так. Хотя большинство людей об этом в суете забывают.

— Что вы могли бы пожелать читателям?

— Мне кажется, сейчас в России мы все-таки очень несобранно живем, несмотря на все трудности нашей жизни.

Мы очень безответственно живем. Мы не отвечаем на зов времени. «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный»... Мы должны быть серьезнее. Поэтому я желаю серьезности просто. Вот так. (Смеется.)

Материал подготовила
Ксения РОМАНОВА
Фото С. Романова

| К оглавлению | К предыдущей странице | К следующей странице |

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

Начало Карта сайта Контакты Архив Наверх