Тайна гибели империи

Первая мировая война, названная современниками Великой, 93-летие со дня начала которой приходится на 1 августа, слишком долго оставалась у нас на ролях падчерицы — на задворках отечественной истории, на периферии национального сознания. Чем-то вроде занесенных на склад причудливых декораций и страшных масок из реквизита скандальной пьесы, снятой с репертуара еще в позапрошлом сезоне.

Почему это случилось? Только ли потому, что веку нынешнему нет дела до трагедий века минувшего? Что слова Верден и Сомма, Мазовецкие озера и Стоход тревожат слух не более, чем полумифические Троя или Карфаген? Или объяснений следует искать в ином? Слишком густ был рой неудобных вопросов? Кто и как втягивал Россию в войну? Кто и как всеми силами добивался ее пораже ния, чтобы в конечном итоге столк-нуть страну в пропасть Великой смуты? Кто, наконец, был заинтересован в оскопленной, примитивной версии событий, предшествовавших катастрофе в историческом бытии России?

А ведь именно с мировой войны 1914-1918 гг. в сущности и начался ХХ век — век неслыханных перемен, поражающих воображение зверств, наивно-прекрасных надежд на новые начала жизни и бесславного падения во тьму средневековья. Последовавший исход народов и династий, трагическое крушение устоявшегося мира берут свои истоки в той войне. Одним из первых в нашей литературе это понял А. Солженицын, рассказавший в романе «Август 14-го» об участи Второй армии Самсонова в Пруссии и посчитавший ее трагедию одним из ключевых моментов в российской истории ХХ века.

Украденная победа

В ноябре 1916-го, отвечая на вопрос журналистов, Брусилов сказал: «Война нами уже выиграна. Вопрос лишь во времени. Неудачи румын не имеют серьезного значения». Генерал с полным основанием полагал, что война закончится к августу 17-го. Германия отчаянно напрягала последние ресурсы. Гинденбург потребовал поголовной мобилизации населения от 15 до 60 лет, особо оговорив совершенно неслыханные для того времени вещи — чтобы мобилизация, хотя бы частично, «распространялась на женщин». Заполнить опустевшие немецкие предприятия Гинденбург приказал рабами с оккупированных территорий (из одной Бельгии пригнали 700 000 человек). С 1915 года появились карточки на хлеб, в 16-м — на масло, жиры, картофель, мясо, одежду. В деревнях с населением в 300—400 человек насчитывалось по 20—30 погибших на фронте. Зиму 1916—1917-го немцы назвали «брюквенной» — брюквой заменили картофель. К весне 17-го выдавали по карточкам 179 граммов муки в день, или 1,6 кг хлеба на неделю. Напротив, пайке русского солдата могли бы позавидовать солдаты всех воюющих армий: на день ему полагалось 3 фунта хлеба, фунт мяса, полфунта сала (фунт — 400 граммов), 18 золотников сахара (почти 80 граммов). Плюс масло, крупа, овощи.

Россия в противовес устоявшимся представлениям за годы войны совершила гигантский промышленный рывок. Несмотря на потерю западных губерний, мобилизацию в армию крестьянства, ВВП в 1916 году составил 121, 5 процента в сравнении с 1913 годом. По подсчетам академика Струмилина, производственный потенциал России с 14-го по начало 17-го гг. вырос на 40%. Понятно, что в первую голову выросло производство вооружений. Всего за полтора года войны Россия в производстве артиллерии обогнала Англию и Францию (выпуск орудий увеличился в 10 раз!) и вышла на второе место после Германии. Винтовок к 1916 г. выпускалось больше в 11 раз, чем до войны, снарядов — в 20 раз. Если Тульский завод в 1914-м производил 700 пулеметов в год, то в 16-м — тысячу в месяц!

Иными словами, армия была вооружена ко времени революции лучше, чем когда-либо за войну. В ту войну появились знаменитые «романовские» полушубки, которые до сих пор в экипировке российской армии. В солдатских сапогах щеголяло пол-России в тылу, поскольку солдаты продавали их по пути на фронт в маршевых ротах. И вот в таких условиях, перед решающим рывком к победе, России был нанесен удар в спину. Февральский надлом готовился давно и долго, он произошел в двух «прогнивших местах» — в столице, откуда перекинулся затем в Кронштадт и Гельсингфорс, где разбуянившиеся матросы перебили офицеров, в том числе командующего флотом адмирала Непенина. Черного хлеба не было в столице империи три дня (!) — 5000 вагонов со ржаной мукой по чьей-то злой воле стояли неразгруженными на железнодорожных путях. Белый хлеб, как и все другие продук ты, был. Но этого хватило для того, чтобы на улицу вышли толпы митингующих.

Вторым решающим актом Февральской революции стало отречение Николая II. Конечно, можно упрекать царя, заплатившего мученической смертью горячо любимой им семьи за нерешительность и слабоволие. Усталость от почти четвертьвекового правления, постоянный страх за сына, предательство верхов, в том числе командующих фронтами, давших согласие на отречение, податливость и мягкость характера — многое сказалось в акте отречения, ввергнувшем Россию в худший для нее сценарий — безвластие, а затем и в гражданскую войну. Одно появление императора в столице, один боеспособный корпус, снятый с фронта для усмирения бунтарей, — и порядок в Петрограде был бы восстановлен. Наполеона не остановили бы, как русского самодержца, на станции Дно. Увы, государь, глубоко верующий человек редкого обаяния и образованности, конечно, не был Наполеоном. Хотя и Наполеон с ежедневной порцией яда от англичан на острове Святой Елены кончил немногим лучше. Николай не желал, чтобы его упорство в схватке за власть послужило поводом к Гражданской войне. Отречение царя освободило 300-тысячный русский офицерский корпус от данной ему присяги. В итоге 100 000 человек из них — кто добровольно, а большинство, как мой дед, под страхом обещанного наркомвоенмором Троцким расстрела — уже после Октября оказались в Красной армии.

Разложение армии к концу войны превзошло все мыслимые пределы. Многолетняя агитация большевиков и левых всех мастей, помноженная на смертельную усталость от войны людей в окопах, на тягучие неудачи на фронте, на наглое воровство интендантов, сделала свое дело. Приказ №1, изданный Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов в начале марта, нанес смертельный удар армии: она превратилась в вооруженный сброд, перестав существовать как дисциплинированный и боеспособный организм. Приказ отменял единоначалие в армии, приветствие офицеров, вводил выборные солдатские комитеты, без одобрения которых отныне считался недействительным любой приказ вышестоящих командиров. Историки до сих пор спорят о происхождении приказа №1. Достоверно известно, однако, что опубликован он был стараниями секретаря Петросовета и одновременно секретаря Верховного Совета масонов России Н. Соколова. В ночь с 1 на 2 марта приказ был отпечатан в огромном количестве экземпляров и отправлен на фронт, причем есть данные, что часть тиража поступила с немецкой стороны. М. Родзянко, бывший председатель Госдумы, не сомневался в немецком происхождении приказа. В частности, он приводил свидетельство генерала Барковского, который прямо заявлял ему, что «этот приказ в огромном количестве был доставлен в расположение его войск из германских окопов».

Вот как это немедленно сказалось на боевом духе русской армии. Совершенно потрясенный немецкий офицер, воевавший на Восточном фронте, оставил такое свидетельство: «Ле том 1917 года русские вели наступление на наши позиции. Часть, которая атаковала наш участок, наступала грамотно. После быстрой перебежки цепи залегали. Я не мог понять одной вещи: перед следующей перебежкой солдаты поднимали свободную левую руку, кто-то из них пересчитывал, а потом что-то кричал. После этого цепь снова поднималась в атаку. Оказалось, что каждый раз солдаты решали голосованием: вставать в атаку или нет». Понятно, что армия с такой развитой «демократией» уже ни на что не годилась.

После приказа №1 одних дезертиров насчитывалось около двух миллионов человек. Эту орду, озверело перевшую в тыл, с боем и гиканьем бравшую штурмом поезда на узловых станциях, грабившую все и вся на своем пути, невозможно было остановить. В тылу крестьяне жгли помещичьи усадьбы, разворовывая все подряд. Остановить этот разгул первобытной стихии можно было, видимо, только большой кровью. Гуляй-поле на одной шестой части земного шара, «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», помноженный на ветхозаветную мстительность пассионарных представителей «черты оседлости», мгновенно вставших у руля в армии и в ЧК, приходилось утрамбовывать еще годами — Гражданской войны на это не хватило. Осталось и на «эпоху террора» 30-х гг.

«Помню заметку в «Известиях» (в начале марта 1917-го), — пишет в своей книге «1917-й. Год побед и по-ражений» меньшевик В. Войтинский, — предлагавшую объявить вне закона «мятежных генералов» с тем, чтобы каждый честный гражданин не только имел право, но и был обязан при встрече убить любого из них. Это грубая подделка под худшие образцы Великой Французской революции произвела на нас тягостное впечатление. Позже я узнал, что автором заметки был Стеклов (Нахамкис), поместивший ее самовольно, без согласования с остальными членами редакции». Нахамкис, социал- демократ с 1893 г., меньшевик, переметнувшийся к большевикам, оставался редактором «Известий» вплоть до конца 20-х гг. Его людоедские «ре-волюционные» призывы были достойно вознаграждены уже при новой власти. Он был арестован в 1931 году, осужден на 10 лет и расстрелян без суда в 1940 году. Воистину, бездна бездну призывает… Но типография «Известий» долгие годы носила славное имя Стеклова. Большевистский лозунг «революционного пораженчества» был не просто лозунгом — на него неистово и фанатично работали многие силы. Большевики сразу вознамерились использовать братания для даль-нейшего разложения именно русской армии и для собственного прорыва к власти. В мае 1917-го «Правда» в ответ на приказ главкома Брусилова не останавливаться перед применением артиллерийского огня для прекращения братаний разразилась гневной передовицей. Тем временем германское командование со свойственной немцам педантичностью и обстоятельностью придало делу строго организованный характер, создав команды «братальщиков», выработав инструкции, назначив ответственных руководителей из офицеров генерального штаба. Ленин явно ударялся в демагогию, безапелляционно заявляя, что «братание есть путь к миру, путь, который идет не через капиталистические правительства, не в союзе с ними, а против них». А те, кто против братания, — начальство, — затягивает войну, решала солдатская масса, которой всячески подыгрывали большевики-интернационалисты.

К собственно Февральской революции большевики имели весьма отдаленное касательство. Более того, Ленин посчитал, что переворот в столице империи есть дело рук английского и французского посольств, настолько он не верил в революционный порыв масс. Свержение самодержавия, погрузившее Россию в хаос Гражданской войны, — дело рук либеральной космополитической российской буржуазии, которая тем самым вырыла историческую могилу и себе. Что ж, по Сеньке шапка, по Еремке колпак, говорит пословица.

Ленин, конечно, не был германским шпионом в общепринятом смысле этого слова, но кайзеровское правительство, финансируя его партию через Парвуса-Гельфанда, справедливо рассматривало вождя большевиков как «агента влияния», которым можно и должно было воспользоваться в своих целях. Запломбированный вагон с революционерами после переговоров с германским генеральным штабом и председателем парламента Германии проехал из Швейцарии в Стокгольм и далее — в Петроград. Временное правительство всеми силами стремилось сохранить лояльность союзникам по Антанте, Ленин по расчетам немцев должен был выполнять работу по созданию хаоса и дезорганизации России и по возможности добиваться с Германией сепаратного мира. Здесь коренным образом расходятся интересы захватившей власть либеральной оп-позиции и большевиков. Первые желали продолжения войны до победного конца, большевики, видя, что русский народ не хочет воевать, блестяще сыграли на этом для прорыва к власти с тем, чтобы уже в январе 1918-го подписать капитулянтский мир с Германией в Брест-Литовске.

Виктор ЛИННИК
(www.aval.ru/-slovo.nsf)
(Окончание в следующем номере)

К оглавлению

Спаси вас Господи!

Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.

Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru

Начало Карта сайта Контакты Архив Наверх