Евгения Смольянинова:
Я пожелать хочу любви!

Голос этой певицы ни с кем не перепутаешь. Что-то в нем есть родное и близкое, идущее из глубины веков. Слушая песни в ее исполнении, я прослезился. И не только я — многие зрители петербургского Концертного Зала, не скрывая своих чувств,как дети в тот вечер плакали. А после концерта у нас состоялся разговор.

— Евгения, Вы одна из немногих, кто затрагивает христианскую тематику всвоем творчестве. А как случилось, что Вы запели духовные песни?
— Я запела духовные стихи в деревне, вместе с народными песнями. Первый стих, который до меня дошел, был о покаянии грешного человечка, второй — «Житие Алексея — Божьего человека». Затем были и другие, где говорилось о Боге, смерти, душе. Меня это очень заинтересовало, можно сказать, потрясло. Это случилось примерно двадцать лет назад. О чем у нас только не пели, но только не о смерти, не о том, что придется умирать, не о Страшном суде. Десять лет назад я впервые спела в Концертном Зале программу «Молитва». Это был мой первый опыт.

— У Вас гармонично сочетаются и Вертинский, и романсы, и духовные песнопения — удивительно!
— Это, наверное, естественно. Люди, которые этим занимались, были верующими. Вертинский был верующим, романсы писали верующие.

— Из Ваших уст это звучит как проповедь, своими песнями Вы проповедуете Христа...
— Специально я этого не делаю. Вначале у меня было такое искушение — что-то рассказать об иконах, каких-то праздниках. Позже я услышала, как это звучит со стороны, и ужаснулась. Я ясно поняла, что делать этого не нужно. Человек может этим заниматься только в храме.

— Евгения, а как часто Вы посещаете церковь?
— Вы знаете, я певчая в храме, поэтому я там, можно сказать, нахожусь каждую службу. Кроме времени, конечно, когда я в каких-нибудь поездках.

— В каком храме?
— В Москве, храм Преподобного Сергия Радонежского.

— Кто для Вас Бог?
— Бог — это Бог…

— Хорошо. А что для Вас значит «счастье»?
— Знаете, на эту тему было много интересных высказываний уважаемых людей, и один человек сказал, что слово «счастье» происходит от слова «сейчас». Мы не можем здесь быть счастливы, потому что мы изгнаны из Рая.

— Состояние души не может быть счастьем?
— Состояние души может быть мирным, радостным, покойным. В счастье есть некая остановка. Я сейчас говорю о духовных людях, которые в этом что-то понимают. Это как-то поколебало мое представление о счастье. Я понимаю, что счастье здесь на земле кратко. Трудно сказать, что называется счастьем. Может, это удача, везение, когда у человека все благополучно в семье, на работе…

— А когда человек слышит Бога или находится в состоянии любви?
— Наверное, это — блаженство.

— Скажите, а чудеса в Вашей жизни случаются?
— Вы знаете, в моей жизни всегда случаются чудеса, только я к этому иначе подхожу, я считаю, что они могут быть не такими явными, как видения. Например, в моей жизни был такой случай: я отдыхала на даче, были белые ночи, и мы с приятельницей ночами ездили на велосипедах по дорогам. Белые ночи закончились, а привычка осталась. Однажды было совершенно темно, август месяц, я решила поехать на велосипеде, а друзья пошли пешком. Утром выяснилось, что в том месте перекопали дорогу, и там был проложен маленький мостик, буквально пара дощечек. И вот в темноте я проехала, не видя ни зги, по этим досочкам. Если бы я упала, то я бы, наверное, погибла. В моей жизни до данного момента все состоит из чудес. Господь меня спасал в очень разных обстоятельствах. Я думаю, что это происходит с каждым человеком.

— Может, не все замечают?
— Может, не все замечают, может, некоторые не говорят об этом. Совершенно очевидно, что меня по жизни ведет Ангел-Хранитель, и это чудо. Чудо и то, что я пою. Ведь это не самый популярный вид музыки. Да всё в моей жизни чудо!

— А что для Вас Россия, Родина? Для многих это размытый образ. Старое потеряли, к новому не пришли, и люди бредут по жизни без ориентира. А у Вас есть ориентир?
— Я пою музыку народа, я пою музыку своей страны, и это меня вразумляет. Я слышу и чувствую тех людей, которые здесь жили до меня, и понимаю, что такое старая Россия, уходящая Русь. Я, конечно, это ощущаю.

— Русь уходящая… уходит. Но куда? Ощущаете ли Вы какой-то просвет впереди?
— Мне трудно сказать. Сейчас всё кипит и очень много пены. Есть много пророчеств о России, много того, что люди знают. Сейчас такой период, когда много кажущегося очень поверхностным, какие-то непонятности, неестественность.

— А оптимизм все-таки в Вас присутствует, или больше пессимистических настроений?
— Я перестала об этом думать, отбросила мысли на этот счет. Знаете, Антонию Великому было однажды видение. Он задумался о судьбах мира, испытывая какие-то чувства: и скорбные, и трагические, и радостные. И вот он думал-думал, и ему явился Ангел, который сказал: «Не надо об этом думать, не испытывай суды Божьи».

— Иоанн Кронштадтский говорил, что все-таки будет пробуждение, что мы переживем все эти катаклизмы.
— Вот как-то хочется про это думать. Многие говорят, что пробуждение уже сейчас, но мне кажется, что сейчас еще не пробуждение, пока еще какая-то пена, какая-то накипь, а вот что будет…

— Как Вы думаете, чего людям вообще не хватает?
— Любви не хватает. Это самый большой дефицит. Людям некогда любить друг друга, некогда быть просто теплыми друг к другу. Мы как неразумные, жестокие дети. Ведь не случайно существует мнение, что самые жестокие — это дети. Когда они неподконтрольные, они делаются очень жестокими. Дети не любят больных рядом с собой, не любят слабых, проявляют какое-то жестокое начало, и мы в этом смысле уподобляемся таким неразумным, жестоким детям, которые не любят ни больных, ни сирых, ни убогих, ни друг друга…

— Это связано с отсутствием веры?
— Это, конечно, связано с отсутствием веры, безусловно, связано с жуткой обманутостью человека, который вот так вот взял и все порушил. Как опять же дети неразумные — схватили палки, топоры и все, что было вокруг, разрушили. На самом деле любви не хватает очень многим, каждому. И даже тем, от кого она должна исходить.

— К нам в редакцию приходят письма, люди спрашивают, что делать, если тебя не любят. Что бы Вы посоветовали таким людям?
— Когда не любят? Вы знаете, если говорить о человеческой любви: «он — она», или в коллективе, или между собой, я думаю, что обязательно кто-нибудь да любит. Так не бывает, чтобы никто не любил. Кто-нибудь да любит.

— Ну, Бог-то все-таки любит, мы не одиноки.
— Да, мы не одиноки. Бог любит в первую очередь. Но нужно еще дойти до этого, дорасти, чтобы понять, что Бог любит. В основном человеку нужно, чтобы его любил конкретный человек, и больше никто, и пусть весь мир его любит, но ему нужна любовь конкретно этого человека. И всяческие переживания и страдания по этому поводу просто парализуют.

— А есть люди, которые себя не любят.
— А люди вообще себя не любят.

— А Вы себя любите?
— Я тоже не умею себя любить. В том смысле, в каком написал один духовный автор. Любить себя — это значит давать душе своей то, что ей больше всего необходимо. А что ей больше всего необходимо? Душе необходима больше всего пища духовная, Бог необходим, Слово Евангельское, молитва. Душу свою все время надо вот этим кормить, если мы ее любим, а мы ее не любим. И, естественно, мы ее совсем другим кормим. Мы не умеем любить свою душу, потому что не понимаем ее исконного происхождения. Поэтому мы в лучшем случае любим свое тело, свою плоть, которую пытаемся и покормить, и ублажить. И очень часто мы других людей избираем по принципу той же самой любви к людям. Мы очень часто у другого человека даже не видим его души, и не хотим ни его души, ни своей души, а того самого счастья ищем, чего-то такого, что можно руками потрогать, и взять это именно сейчас. А что будет с нами потом, когда мы уйдем?..

— Вот мы с Шевчуком беседовали, он сказал, что пока у нас люди в правительстве не определятся с духовными ценностями, в стране не будет движения вперед никакого. Потому что мы еще до сих пор не знаем, что хорошо, что плохо, что правильно, что неправильно. У нас нет шкалы духовных ценностей.
— Да, наверное, это так. В России должен наступить рассвет. Я бы считала рассветом некое объединение, некую соборность, совокупность всего. И здесь все сложно. Слишком интерес тут разный, это уже действительно политика. Он прав, он по-мужски прав.

— Знаете, я пожалел на концерте, что такие замечательные песни почти не звучат на телевидении, на радио…
— Я думаю, что есть общая характеристика телевидения, общая тональность такая, и это объясняет, почему не звучат мои песни.

— Я-то считаю, что Ваше творчество уникально на фоне того, что сейчас звучит в эфире. Здравый смысл должен восторжествовать. Все-таки существуют люди, у которых совесть есть: Вы пели, а люди плакали. Скажите, Вы имеете цель, чтобы Ваши песни звучали более широко?
— Уже нет.

— Но были попытки?
— Были, конечно. Был снят фильм, но все очень сложно, это все деньги, которые надо зарабатывать, и таких денег, которые нужны, я зарабатывать не могу. Для меня это невозможно.

— Последний вопрос. Каковы Ваши планы?
— У меня есть некие творческие планы, и я надеюсь, что они осуществятся. Знаете, раньше времени не хочется говорить, без всякого суеверия, просто пока, как говорится, не подписан договор… Я ожидаю новой хорошей работы, проекта. Если получится, будет очень интересно.

— И пожелание читателям...
— Только любви могу пожелать. Любви, тепла. Знаете, даже просто вещественные предметы, чуть-чуть нагретые, имеют свойство отдавать тепло вовне. А взять животных — вот у меня любимый кот, он всегда придет, погреет. То есть даже тварь такая несмысленная, и даже неодушевленные предметы могут отдавать тепло. И как жаль, когда человек свое тепло не отдает, а только в себе самом накапливает и только пытается извне это тепло получить, совершенно ничего не отдавая взамен. Вот это, конечно, печально.

— Удачи Вам и больших Божиихблагословений в канун Рождества.

Вел беседу
Сергей Романов
Фото В. Брылякова
и С. Романова