Чеченские христиане - кто они?
продолжение
 |
| Привычный городской «пейзаж» |
По дороге в Гудермес
Через несколько дней мы распрощались с гостеприимными
хозяевами и поехали в Гудермес — посетить тех, кто верит в
Иисуса или просто сочувствует христианам. Когда мы объезжали
Ханкалу, буквально над нашими головами прогрохотали два боевых
вертолёта. Пилоты стараются лететь как можно ниже, потому
что низко летящий вертолёт сложнее сбить.
— Низко пошли, прям как в анекдоте, — комментирует
Аллан.
— В каком анекдоте?
— Да так, чёрный юмор чеченской столицы.
В общем, идут три старых чеченца по дороге. Вдруг прямо над
головами пролетает вертолёт. Первый говорит: «Низко пошел,
наверно, к дождю…» Второй: «Может, не к дождю, может, к туману…»
Третий вздыхает и говорит: «К дождю ли, к туману ли, только
бы не к граду».
— Ну и в чём тут юмор? — спрашиваю я.
— Установка залпового огня называется «Град».
— Да, юмор действительно чёрный…
По карте от Грозного до Гудермеса рукой
подать, ехать недалеко, если бы не блокпосты. Стоит страшная
жара, но весь личный состав в бронежилетах, отчего он становится
только более раздражительным. К тому же Аллан говорит, что
впереди пост, на котором его в прошлый раз обстреляли. Стреляли,
конечно, не в него, а по зарослям, или, как здесь принято
говорить, по «зелёнке», но всё равно оказаться на линии огня
не особо приятно.
Не сговариваясь, мы начинаем молиться задолго
до подъезда к блокпосту. Наконец машина останавливается перед
щитом с надписью «Стой! Стреляем без предупреждения!». Для
проверки документов к нам подходит немолодой контрактник с
усталым лицом. Увидев удостоверение Аллана и разобрав на нём
словосочетание «права человека», он как будто просыпается
и со злостью произносит:
— Права человека, значит, защищаете, а мои
права кто защитит?
Глаза контрактника блестят подозрительным блеском, спиртным
от него не пахнет, так что в голову лезут нехорошие мысли.
— А кто посягает на ваши права? — спрашиваю
я как можно серьёзнее.
— Да вот, стоим тут весь день в бронежилете, на этой жаре,
с ума сойти можно, и не снять — приказ!
— Да-а, — говорю я сочувственно, — это прямое
и явное ущемление фундаментальных конституционных прав.
— Правильно! Вы слышите, ребята, — обращается
он к сослуживцам, — ущемление конституционных прав.
Пока весь блокпост увлечённо обсуждает правовые
вопросы, мы потихоньку уезжаем.
Глядя на мою счастливую физиономию, Аллан
говорит:
— Рано радуешься. Главное не въехать, главное выехать, — и
задумчиво произносит:
— Гудермес — страна чудес…
«Иисус на БТРах не ездил»
В Гудермесе мы останавливаемся у друзей
и, по законам кавказского гостеприимства, сразу оказываемся
за столом. Однако мы не успеваем выпить и чашки чая, как появляются
соседи и друзья хозяина. Для нас с Алланом это прекрасный
повод для проповеди. Вообще говорить с мусульманами о Христе
иногда даже легче, чем с доморощенными российскими язычниками.
Главное — это знать и уважать мировоззрение собеседников.
Коран называет Иисуса (Ису в коранической
интерпретации) одним из пророков, предшествовавших Магомету.
Также там сказано, что Иса есть Слово и Дух Всевышнего. В
начале беседы можно опираться на эти факты, известные образованным
мусульманам, а в разговоре желательно употреблять знакомые
термины. Иисус — Иса, Авраам — Ибрагим, Соломон — Сулейман,
и так далее. А главное — никаких оскорбительных выпадов по
поводу Магомета и Корана. Это не только некорректно, но и
небезопасно.
Есть ещё один немаловажный момент. Мусульмане бывают очень
разные. Я не имею в виду конфессиональные различия между суннитами,
шиитами или суфиями. Это не особенно актуально для Чечни,
где сунниты составляют большинство. Но в каждом направлении
ислама есть как номинальные мусульмане, так и настоящие ревнители.
Последние в большинстве своём люди начитанные, ищущие Бога
и к тому же весьма уважительно относящиеся к священным книгам,
включая и Инжил — Новый Завет. Именно с такими исламскими
богоискателями мы встретились в Гудермесе.
С самого начала разговор коснулся военной
темы, и один из наших собеседников заявил, что война в Чечне
— это противостояние христианства и ислама. Мы были готовы
к такому повороту нашей беседы, но сначала предложили выяснить,
кто такие настоящие христиане.
— Вот, по-вашему, кто есть истинный мусульманин? — издалека
начинает Аллан. — Может быть, тот, кто бойко болтает языком,
но не ходит в мечеть, не совершает намаз, не читает Коран?
Зато регулярно пьёт водку и закусывает салом?
После упоминания о сале наши собеседники
начинают улыбаться. Всем понятно, что человек, который ест
свиное мясо, мусульманином не может быть по определению.
— Если я правильно понимаю, — продолжает
он, — то настоящий мусульманин должен выполнять всё предписанное
в Коране.
— Естественно, — кивают головами наши собеседники.
— Отвергающий Коран порочит слово Аллаха и не идёт по пути
верных.
— То же самое и с христианством, — говорит
Аллан. — Многие называют себя христианами, но их жизнь говорит
об обратном. Настоящий христианин поступает так, как поступил
бы на его месте Иса. А в Инжиле, или Новом Завете, я ни разу
не видел Ису ни с мечом, ни с автоматом Калашникова. Вы можете
представить себе Ису, въезжающего в Гудермес на БТРе? Он сам
никого не убивал и не призывал убивать. Так что если вы хотите
знать, каков настоящий христианин, то я вам скажу — это тот,
кто поступает так, как поступал Иса.
Мы ещё довольно долго беседуем о разных
богословских вопросах. К счастью, наши собеседники не затрагивают
вопрос Троицы, один из самых трудных для восприятия мусульманина.
Через несколько часов мы прощаемся с хозяевами, а гости расходятся
по домам. Никто из них, по крайней мере сегодня, не исповедовал
Иисуса как Господа и Спасителя, но они ушли явно задумавшимися.
Обратная дорога из Гудермеса в Моздок занимает
меньше времени, чем обычно. По-видимому, Господь услышал наши
молитвы, и нас не тормозили ни на одном посту.
— Слышь, Антоха, — довольным тоном говорит
Аллан, — как мы домчались, а? Чудеса, да и только!
— Ты же сам говорил, что это страна чудес,
— отвечаю я Аллану.
— Когда? — вспоминает он.
— После поста, ты что, не помнишь? «Гудермес
— страна чудес: не помолился и исчез!» — добавляю я вторую
часть.
Весь остаток пути то Аллан, то я со смехом
повторяем эту присказку.
Пересекая границу Северной Осетии, я ловлю себя на том, что
вздох облегчения невольно вырывается из груди. А Моздок, в
который мы въезжаем поздним вечером, кажется мне таким замечательным,
почти родным.
Вместо эпилога
Уже после моего возвращения домой я был
на одном богослужении, где друзья спросили меня:
— Пастор Антон, чем мы можем помочь чеченским
христианам?
— Молитвой, — сказал я, — ведь Церковь — это единый организм,
и если кто-то в ней страдает, страдают и другие ее члены.
А другой брат, крепко пожав руку, сказал:
— Слушай, Антоха, ты настоящий герой! Съездить в Чечню и вернуться
живым! Молодец!
На что я ответил:
— Это как посмотреть. Если посмотреть глазами питерца, то,
может быть, я действительно похож на героя. Но если посмотреть
на это глазами чеченских христиан, то в моём визите нет ничего
особенного. Я приехал и уехал, а вот те, кто там остался,
они-то и есть настоящие герои!
Антон Абрамов,
С.-Петербург — Моздок — Грозный —
Гудермес — Моздок — С.-Петербург
Фото автора
www.teocrat.ru
|
