|
электронная версия газеты |
|
|
|
|
|
Письмо в редакцию:
Я верю в Бога, но я...
гомосексуалист!
Уважаемая редакция! Идея написания этого письма
родилась давно, но реализовать ее я решился только сегодня.
Почему? Не знаю. Просто что-то внутри меня подсказало — достаточно
категорично и определенно — сегодня нужно. Хотя, признаться,
я не вполне понимаю, зачем.… Зачем облекать в видимую форму
свою боль и страдание? Боль, которая родилась вместе со мной
и, вероятно, вместе со мной умрет. Боль, убивающая во мне желание
жить. Боль, которая рождает невыразимое отчаяние…
Я не ищу жалости и сострадания, по опыту зная,
что человек не способен сострадать (в полном смысле этого слова)
другому. Ну, не может И. И. Иванов стать П. П. Петровым, не
может он страдать его страданием, болеть его болью, плакать
его слезами! Человек есть монах по своей сущности, все ниспосылаемое
ему Богом он должен переживать сам. Окружающие могут лишь поддержать
страдающего, но поддержка эта достаточно иллюзорна, хотя и не
совсем бесполезна.
Итак, поиск жалости и сострадания к собственной
персоне не есть цель моего письма.
Не горю я также желанием увидеть эти строки
на страницах газеты. Зачем же тогда я пишу? Быть может, это
просто потребность выговориться. Ведь говорить-то мне, по большому
счету, не с кем. А впрочем, это письмо, скорее всего, появилось
в глупой надежде найти любящее и доброе христианское сердце.
Сердце, к которому я стремлюсь вопреки воле и разуму…
Мне 25 лет, исповедую я католическую веру,
активно участвую в жизни Церкви. Господь дал мне достаточно
способностей, которые можно с успехом реализовать в различных
сферах деятельности. У меня есть друзья, любящие родители и
работа, не слишком доходная, зато любимая и полезная для Церкви.
В общем, с виду — приличный молодой человек. Но… Дело в том,
что я — гомосексуалист. (До чего мерзкое слово! Впрочем, все
термины, от жаргонно-обывательских до медицинских, обозначающие
данное явление, одинаково мерзки и неприятны даже для произношения.)
Не буду описывать все «in principio erat…» — скучно и не нужно.
Скажу лишь, что никто меня не совращал, а интереса к противоположному
полу я не проявлял даже в юности. После армии я честно пытался
исправиться (во дурак-то) и, по совету одного священника (тоже
умным его не назовешь), завел знакомство с хорошей девушкой
— христианкой. Она скоро узнала о моей ущербности, но любовь
ее была столь сильна и жертвенна, что Ольга (так ее звали) готова
была разделить мою боль и идти со мной по жизни. К сожалению,
я не мог ответить на ее любовь равноценно, потому и не принял
ее жертвы. Впоследствии Ольга вышла замуж, но мы сохранили дружеское
общение.
Я остался один. Но не одиночество тяготит
меня. Невыносимо сознание своей ущербности. Иногда я так завидую
молодым людям, гуляющим под руку с девушками. Да, в наше время
семья стала далека от первоначального идеала, потеряла свою
незыблемость, но это — следствие развращенности общества. Главное
то, что молодой человек может любить и, если не переступает
грани дозволенного, ему не нужно каяться в своей любви на исповеди.
А я не имею права даже на любовь… Я прошел долгий и сложный
путь, прежде чем секс с мужчиной стал глубоко противен всему
моему существу. Поэтому в моем понимании (как и в понимании
всякого христианина) понятия любви и интимных отношений строго
дифференцированы.
Поначалу я надеялся найти поддержку у священников,
но вскоре убедился, что это невозможно. В отношении к гомосексуалистам
священники делятся на три категории. Первая: «Тебе в Церкви
не место, педик вонючий!» (возможны более смягченные варианты).
Вторая: «Кайся, терпи и молись, и вот тебе епитимья…» И третья:
«Мне некогда с тобой беседовать, иди с Богом!..» (В среде православного
духовенства в отношении к гомосексуальности наблюдается полный
consensus с католиками). Хотя католический катехизис совершенно
ясно излагает церковное учение об этом явлении (ст. 2357-2359),
практически я являюсь изгоем. Святой Иоанн Златоуст справедливо
замечает: «Эти люди (т. е. гомосексуалисты) презираемы как мужчинами,
так и женщинами, поскольку они и мужчинами перестали быть, и
женщинами не стали».
Итак, я не нужен никому: ни мужчинам, ни женщинам. Один раз
мне довелось побывать на геевской тусовке, и невыразимое чувство
отвращения овладело мной. Их манера поведения, разговоры, да
и весь modus vivendi сразу же стали мне глубоко противны, ничего,
кроме жалости, я к этим «людям лунного света» не испытываю.
Достаточно было один раз увидеть «голубой мир», чтобы понять:
я не принадлежу к этому миру, он чужд мне, так же как и мир
«нормальных»… Что же мне остается? Ответ известен: жить в Боге…
Но ведь человек вне общества — нонсенс. Для того, чтобы уйти
в пустыню, мне недостает веры и решимости.
А жить в мире людей, которым я чужд и противен, невыносимо.
Общаться с теми, кто, узнав о моей боли, забросают меня камнями,
причем в уверенности, что совершают дело богоугодное, — страшно…
Иногда меня посещают совсем уж не христианские
мысли о самоубийстве. Но сделать этот шаг я не смогу никогда:
ведь я — христианин… Я прошу Бога (в минуты отчаяния), чтобы
Он Сам прекратил мое земное существование. Но Он по Своей мудрости
не слышит моих молитв.
Я смертельно устал… в 25 лет.
Вот, пожалуй, и все.
Простите за отнятое время.
P. S. Если вы все же решите опубликовать мое письмо, то адрес
на конверте — единственная связь со мной для тех, кто пожелает
ответить на мое письмо.
Андрей П.
193024, г. Санкт-Петербург,
до востребования,
предъявителю паспорта
0701484506.
|
|
Спаси вас Господи!
Все права на материалы, находящиеся на сайте VZOV.RU, охраняются в соответствии с законодательством РФ, в том числе, об авторском праве и смежных правах. При любом использовании материалов сайта и сателлитных проектов, гиперссылка (hyperlink) на VZOV.RU обязательна.Адрес электронной почты редакции газеты: mail@vzov.ru
|
|
|
|
|
|
