Сергей Матевосян:

— Сергей, я хотел тебя спросить: для тебя работа в Центре — просто работа или служение?

— Конечно, это служение, не работа. Работа — это когда получаешь вознаграждение, а это — служение.

— Что тебя радует, а что огорчает больше всего в твоем служении?

— Больше всего радует, когда ты видишь, что созидается дело Божье, радует, что к нему присоединяется все больше и больше людей. А огорчает — обратная сторона этого дела, когда люди, прикоснувшись к благодати, выбравшись из грязи, принеся покаяние, начинают торг с Богом: «Бог, вот мне нужно это и это. Я, конечно в Тебя верю и под Твоим знаменем хочу пройти всю свою жизнь, но я пойду… своим путем». Иисус же сказал: «Кто последует за Мной, но не берет креста своего, тот не может быть Моим учеником». Сейчас вот такое поколение, когда люди хотят идти за Христом, но своего креста не берут. У них есть свои планы на свою жизнь, и они становятся поверхностными, неэффективными, или абсолютно импотентными христианами...

— Что значит нести свой крест?

— Исполнять тот план Божий, ту волю Божью, которую Господь хочет реализовать через человека.

— А если человек не понимает этого?

— Я не верю, что человек не понимает. Потому что тогда Бог лицеприятен: одним Он открывает, а другим не открывает.

— Тебе открывает, как это происходит?

— Это по-разному бывает, многоразлично… Но в конечном итоге я понимаю.

— Ну, а какая, на твой взгляд, основная проблема сегодня в церкви?

— Я думаю, что основная проблема сегодня у верующих в церкви — это большая голова и узкое сердце. Очень много знаний, кассет, книг, проповедников. Такие очень высокообразованные христиане часто имеют узкое сердце. И наоборот, есть люди, у которых немного знаний, но у них есть откровения Бога, на которых они стоят, и сильнейшие плоды от этого видишь. Они не думают о себе много, они скромные простые труженики Царствия Божьего, они чаще всего не видны. А есть люди, которые зубами, руками, ногами карабкаются по этой лесенке, делают карьеру, им надо, чтобы о них узнал весь мир, чтобы все было под их ногами, чтобы все их слушали и подчинялись им. Бог не нуждается в наших дарах абсолютно, Он может взять камень или осла какого-нибудь и использовать его. Бог нуждается в нашем сокрушенном сердце, через которое Он будет действовать. А когда мы приходим с необрезанным языческим сердцем и говорим: «Бог, я такой даровитый!» — это иллюзия! Да какой ты там даровитый! Сначала ты осознай, что ты вообще никто и ничто, и звать тебя никак, и тогда Господь будет тебя благословлять Своим благословением.

— Скажи, Сергей, а любого ли наркомана можно исцелить? Есть ли черта, перейдя которую, человек уже не может освободиться?

— Есть одна черта, через которую и наркоману, и не наркоману уже невозможно перейти. Это черта, когда человек отрекается от помощи Божьей. Вот, например, у нас был такой случай: сидят два наркомана, оба деградировавшие, полумертвые, один кричит: «Помогите мне!» — и мы его забираем, а другой говорит: «Я сам себе бог, я сам себе помогу». Этот человек, который кричал «помогите», до сих пор живой, у него семья, дети, все хорошо. А второй умер через два месяца. Это проблема тех двух разбойников на кресте, когда оба были в безнадежном состоянии и один богохульствовал, а другой смирился.

— А что такое наркомания?

— Наркомания — это религия, основанная на лжи. Это — религия сатаны, она обещает людям потерянный рай, обещает что-то такое невыразимое, какой-то суперкайф, тягу к которому человек имеет со дня изгнания из Эдема. Наркоман посвящает всю свою жизнь своему преступлению, ради него он приносит любые жертвы, идет на все.

— А какой сейчас наиболее опасный наркотик?

— Все наркотики опасны! Все! Включая даже легкие наркотики. Разницы нет, убьешь ты из пистолета или из рогатки. Где-то процесс дольше, где-то процесс короче.

— Помолодела сейчас наркомания?

— Наркомания помолодела уже давно, а сейчас она спряталась в кусты. После того как американцы взяли Афганистан и на какое-то время были прекращены поставки наркотиков, очень многие наркоманы резко пересели на алкоголь, на таблетки и другие вспомогательные препараты. И вот это длится до сих пор.

— Что удалось, а что не удалось вам сделать?

— Оглядываясь назад, одна сплошная огромная благодарность Господу за все процессы — и за хорошие, и за плохие, да и нет плохих процессов, потому что мы проходим через все, мы побеждаем, укрепляемся, возрастаем. Были временами какие-то ошибки, но это все было на пути к главной цели. Сожалею о тех, кто не остался на этом пути.

— Какое у тебя самое дорогое воспоминание?

— Дорогих воспоминаний на самом деле много, и все они связаны с Господом и с людьми, которые были вовлечены в совместный труд. И когда мы вместе что-то проходили, бывало, стоишь на краю пропасти и думаешь, что все: дальше пути нет! И вдруг происходит чудо какое-то, и мы все просто радуемся. И это драгоценные воспоминания о команде, которая напоена одним духом, одними целями ведома и вообще как один кулак. Это самые дорогие люди.

— Были сверхъестественные случаи, исцелялись ли люди?

— Сплошь и рядом! Когда приходит к нам человек, он и на человека-то не очень похож. У него внешность вроде как человеческая, а внутренность у него просто звериная. Если вытащить этого внутреннего человека и показать всем, он был бы круче, чем любой фильм ужасов. И когда из этого гадкого утенка расцветает прекрасный лебедь, а потом этот лебедь грациозно начинает лететь по жизни, это вообще потрясающая вещь, это сверхъестественно. Мы можем сделать все что угодно, но не можем изменить внутренность человека. Это может только Создатель, только Дух Святой. А насчет видимых исцелений — у нас было четыре исцеления от СПИДа, и все они врачами задокументированы. Вот одна девушка исцелилась, она подошла и сказала: «Я серьезно верю, что Бог исцелит меня от СПИДа и у меня будет муж и ребенок». Это было два года назад.
Я смотрю на нее, у нее такая вера, а у меня веры никакой нет. И мы с ней помолились, я сказал: «Господи, дай ей по ее вере». Через некоторое время она сдает анализы — СПИДа нет! Потом сдает второй, третий, четвертый анализ, чтобы подтвердить, все говорят, что нет. Через неделю она знакомится с парнем, он тоже прошел у нас курс реабилитации. Сейчас у нее родился ребенок, прекрасная семья, ребенок здоровый абсолютно. Это один из случаев.

— А дети здоровые рождаются?

— Ну вот доктор Самарина приезжала и откровенно не верила, что дети после 10-16 лет наркотизации могут быть здоровыми, а дети здоровы. Приезжали другие врачи, неверующие, обследовали наших детей и сказали: «Вы знаете, ваши дети более здоровые, чем дети не наркоманов». И эти дети правильно ориентированны, они более доброжелательны и воспитанны…

— И сколько сейчас таких детей?

— Сейчас всего человек тридцать.

— А сколько семейных пар?

— Была 71 свадьба, скоро будет еще одна. А всего здесь, в центре, живет 30-35 семейных пар.

— А сколько всего спасенных из наркоманов?

— Более трехсот. Человек 30 не закончило реабилитацию, их исключили за грубое нарушение правил, но они здесь что-то уловили, что-то схватили, и когда вышли, они просто схватились за Господа, и у них все нормально, все отлично. Они не пошли вразнос, а пошли в церковь.

— Какая у тебя самая большая мечта?

— Моя самая большая мечта — дойти до конца со всеми близкими, работниками, друзьями. Это мечта-минимум. А мечта-максимум — чтобы весь мир спасся.

— А что для тебя конец?

— Конец — это когда мы предстанем перед Господом, и Он не скажет нам: «Лукавый раб и неверный». Это самая большая мечта.

— А самая главная цель?

— Главная цель — это следовать за Христом и быть послушным Его воле. Если Господь мне скажет завтра оставить это служение, идти с нуля где-то что-то начинать, я вынужден буду оставить это и пойти начать новое дело с нуля. Такое уже было с тюремным служением, оно было уже достаточно крепкое, когда пришлось его оставить, а здесь начинать с нуля. Сейчас мы более-менее стоим на ногах, и если Господь опять скажет идти куда-то, я должен быть послушен. Я куплен Его кровью, я не свой.

— Ради чего стоит жить?

— У каждого человека свои представления об этом. Кто-то живет ради своего собственного чрева. Другой ради своего творчества, которое является творчеством только в его глазах. Для меня смысл жизни — знать Бога, служить Ему и верить до конца.

— Сейчас много возникает центров и многие христианские  миссии, церкви, я знаю, планируют открыть наркологические центры. Что бы ты посоветовал им?

— Я посоветовал бы им крепко подумать перед тем, как что-то начинать. Часто это всего лишь дань моде, что является сегодня очень опасной тенденцией. Многим хочется иметь такое же служение, как у тех или у других. Это незаконное подвизание, оно не увенчается успехом. Они думают, что они на верхушке успеха, а когда приходят к нам, то удивляются: о, как круто! Но они не понимают, что стоит за этой крутизной. Какая цена за это заплачена.

— Какие проблемы в центре и в чем нужна помощь?

— Нужна материальная помощь. Есть проекты, которые мы до зимы должны сделать. Для того, чтобы вести сельское хозяйство, нужна техника. Мы хотим здесь подняться до европейского уровня. А также элементарные вещи — продукты, чтобы 250 человек накормить.

— Такое количество человек — это предел?

— Нет. Мы хоть сегодня можем еще 50 человек принять.

— А что, сейчас меньше стало приходить?

— Да. Во-первых, какая-то часть пересела на таблетки и алкоголь, а во-вторых, сейчас стало много антинаркотических услуг. Но это чаще всего лохотрон. Очень много христианских центров, но они платные. Но я не могу это принять или оправдать, хотя люди пытаются аргументировать. Ведь написано: «Даром получили — даром давайте». Наш центр никогда не был платным и никогда не будет.

Вел беседу
Сергей Романов
Фото автора